Кьяра и Франческа, или Бал для Золушек - Салма Кальк Страница 12

Она двадцать лет не танцевала так много. И уже успела забыть, как это тяжело. И как здорово.

Когда все постоянные участники проекта научились худо-бедно поворачиваться в вальсе и при этом держаться нужной траектории — маэстро Фаустино затеял разучивать вальсы с фигурами. Сначала Элоиза недоумевала — зачем схема, они же не выступать собрались? Но маэстро объяснил, что очень часто схема подразумевает короткую последовательность, а затем смену партнёра и повторение всего в новой паре — и оказалось, что это даже весело. Набор фигур, встречавшихся в разных сочетаниях от танца к танцу, был конечным, она его быстро выучила, Себастьен, кажется, тоже, да и другим умелым оказалось совсем несложно. Те, кто начал недавно, судорожно придумывали, как лучше запоминать последовательность движений и задавались вечным вопросом, как отличить один танец от другого.

— Донна Элоиза, скажите, что вы думаете о программе нашего мероприятия? — спросил её как-то маэстро Фаустино, он уже выяснил, кем ей приходится Жан де Шатийон, о рождественских балах которого маэстро был наслышан. — Мне кажется, что нужно добавить что-нибудь ещё, но мазурка в нашем случае исключена, а на любую кадриль мы потратим слишком много времени.

— Так контрдансы же. Мы, помнится, в юности учили какие-то, — ответила Элоиза. — Мы становились парами в колонну, рассчитывались на первые, вторые и третьи, и некоторым образом взаимодействовали.

— Точно, контрдансы. Отличная идея, спасибо!

Так в программе появились контрдансы. Они тоже представляли собой конструктор из ограниченного количества фигур и исполнялись на простых шагах, в отличие от того, что помнилось Элоизе. Впрочем, на простых шагах это тоже было весело.

Некоторые контрдансы оказались вальсовыми и их танцевали если не в колонне, то по кругу. Что-то из этого Элоиза даже припомнила — она давно не была на рождественском балу в Шатийоне и подзабыла, что там танцуют.

А потом маэстро оглядел участников проекта, нахмурился, что-то решил внутри себя и добавил польку в обороте. Показал шаг. Позвал всех в круг и подиктовал «шаг-приставили-шаг-повернулись». А потом попросил о помощи Элоизу, чтобы с ней в паре показать, как это должно выглядеть.

Получил море аплодисментов и восторженных воплей, и такое же море недоверия — нет, мы этого не сделаем, потому что не сделаем никогда.

И тогда маэстро построил всех в пары и заставил долго ходить это самое «шаг-приставили-шаг-поворот». Ну а поскольку поворачиваться в паре все уже более-менее умели, то довольно быстро поняли и завертелись. Некоторое время выходить на паркет было страшновато — пары носились и скакали, периодически врезаясь друг в друга. Маэстро подумал и стал ограничивать количество танцующих пар в единицу времени — пока не научатся взаимодействовать с соседями.

— Скажите мне на милость, господин Гвидо, что вы хотите найти на полу? Там ничего нет, уверяю вас.

— Маэстро, там мои ноги, — пожал плечами Гвидо.

— На них выросли когти? Или вам жмут ботинки? — строго вопросил маэстро Фаустино, а Гвидо тем временем был, судя по его виду, готов сквозь землю провалиться.

— Нет, маэстро, ничего из названного вами не случилось.

— И то хорошо! Поднимите уже голову и посмотрите на свою даму, иначе она скоро сбежит от вас! Потому что соскучилась! Она не с тренажёром танцует, а с кавалером! И вы, господин Адриано!

— Но маэстро… — попробовал возразить Адриано.

— Ничего не желаю слушать! Вы можете поднять ногу и не смотреть на неё при этом, а уж двигать ею по полу — тем более, понятно? Дамы, вас это тоже касается! Госпожа Лаура, выше нос! Четыре такта в открытой паре по ходу танца, четыре такта в обороте, пять-шесть-семь-начали!

Не то жара на улице, не то середина недели — была очередная среда, не то ещё какие неизвестные обстоятельства владели умами, ногами и корпусами, но танцевать сегодня было трудно. Ноги поднимались плохо, спины не держались, руки сворачивались и упирались локтями в талии. Элоизе хотелось спать. Нет, она понимала, что делает маэстро и чего он хочет добиться, но сто первое упражнение добило и её. Она потихоньку зевала.

Маэстро Фаустино ещё немного подиктовал упражнения, а потом взмахнул руками и возопил:

— Нет, я так больше не могу. Мне кажется, что меня сегодня никто не слышит! Перерыв! Госпожа Элоиза, может быть, вы сможете объяснить хотя бы дамам, куда им следует смотреть в танце? У меня закончились слова!

— А куда смотреть? — фыркнула Лаура Форназари. — На Октавио? Что я в нём не видела?

— Не хочешь смотреть — не танцуй, — подмигнула Кьяра. — Донна Эла, а правда, куда смотреть?

— На партнёра. Но не то, чтобы пять минут не сводить с него глаз — если нет к тому особого повода, конечно, — усмехнулась Элоиза. — Если такой повод есть, то вопроса «куда смотреть» не возникает. Можешь попробовать чередовать — на партнёра, на соседние пары, на зрителей.

— А они на меня не смотрят! Сильвио всё время бормочет себе под нос «шаг-обошли-приставили-шаг-закрест-поворот»! — скривилась Агата Леончини. — Хорошо ещё, если повезёт попасть в пару с кем-нибудь, кто умеет, или не умеет танцевать, но хотя бы умеет разговаривать!

— Поймайте взгляд. Подмигните, улыбнитесь. Если совсем весь в ногах — скажите что-нибудь, пусть посмотрит на вас, — взглянула на неё Элоиза.

— Меня никогда не приглашают те, кто умеет, — пробурчала Летиция Кальвано. — Только если я осталась последняя в мире, а вокруг уже все в парах!

— Чтобы вас приглашали, вас должно быть заметно. Знаете, есть такое умение у иных дам — быть незаметными. Даже если они стоят посреди бальной залы. Вы часто просто так разговариваете с теми, с кем хотите танцевать?

— В смысле — просто так? — не поняла Летиция.

— Просто здороваетесь, прощаетесь, желаете доброго утра, спрашиваете, как дела?

— А зачем? — она действительно не понимала.

— Скажите, а какой интерес тогда с вами танцевать? С дамой, которая не желает общаться, и пока ещё не слишком уверенно танцует? Это не работа, и не поручение от начальства, это личная инициатива. Понимаете, кавалер должен захотеть вас пригласить.

Летиция смотрела хмуро, в её голове очень явственно шевелились непривычные мысли.

— Не знаешь, о чём говорить — спроси про работу, — хихикнула Кьяра. — Вон Альдо пришёл, спроси его.

Альдо Аргентези работал вместе с Летицией в финансовом отделе. Он рассеянно кивнул всем дамам разом, подошёл к Ланцо и стал что-то ему озабоченно говорить.

— Да, начинать с понятных общих тем — это правильно, — кивнула Элоиза.

— Донна Элоиза, а что делать, чтобы тебя приглашали не как девушку, а как хорошего танцора? — хмыкнула Кьяра. — Я вроде кое-что могу, но не всегда работает. А я хочу, чтобы кавалерам нравилось танцевать со мной.

— С тобой должно быть легко. Ты должна ходить своими ногами, и вместе с тем — уметь подстроиться под шаг кавалера. Ты должна понимать, какую фигуру он хочет сделать — их не так много, это можно уловить. Если это вальс — доворачивайся сама, чтобы он не тратил на это силы, тогда сразу же возрастёт и скорость, и взаимопонимание в паре. Если это полька — лети, крутись, лови его взгляд, когда он поворачивает тебя под рукой. Радуйся тому, что танцуешь — здесь, сейчас и с ним. Такого невозможно не заметить, правда.