Сассинак - Элизабет Зухер Мун Страница 12

— Так что у тебя на уме? — осведомилась Сасс. — Только встань с пола, пока сюда не заглянул дежурный наставник и не влепил тебе замечание за неподобающую офицеру позу.

— Так рано они не шпионят. А на уме у меня то, как бы вставить что-нибудь позабавнее в его заметки.

— Заметки Дунгара? Да он читал по ним лекции столько раз, что ему уже незачем в них заглядывать!

— Мы должны проявлять уважение к нашим инструкторам, — веско промолвил Тадмур. Массивный, как большинство обитателей тяжелых миров, он старался сидеть неподвижно, так как занимал в кают-компании слишком много места.

Остальные, как обычно, чуть не застонали, услышав его голос. Сасс часто интересовало, как он может все время оставаться таким серьезным.

— Я и проявляю, — отозвался Пардис, сердито блеснув зелеными глазами. — Каждый день, как и ты.

— Ты смеешься над постоянством Дунгара. — Вреланский акцент делал голос Тадмура еще более нудным. — А постоянство — это хорошо.

— Постоянство скучно — тем более если ты постоянно ошибаешься… — Внезапно Пардис прямо-таки взлетел с пола, так как дверь без стука открылась и в проеме возникла мрачная физиономия наставника. В этот выходной дежурил выходец с родной планеты Тадмура.

— Вы опять валяетесь на палубе, мистер Пардис? — поинтересовался наставник и продолжил, не дожидаясь ответа:

— Получаете замечание вместе с теми, кто не напомнил вам о вашем долге. — Он сердито посмотрел на Тадмура:

— А вы удивляете меня больше всех.

Покрасневший Тадмур смог только пробормотать: «Да, сэр», как того требовали правила.

* * *

Сассинак умудрилась подружиться даже с Тадмуром и Сеглавин — двумя представителями тяжелых миров в своем подразделении. Когда они наконец перестали сторониться девушку, она начала понимать, что «тяжеловесы» испытывают глубокое чувство обиды на обитателей других планет ФОП.

— Мы нужны им из-за нашей силы, — говорил Тадмур. — Они хотят, чтобы мы таскали для них тяжести. Посмотри хотя бы расшифровки записей об экспедиции на Сересс. Медперсоналу редко поручают тяжелую физическую работу, верно? А вот Парри — квалифицированного хирурга — заставляли заниматься погрузкой и разгрузкой, помимо прямых врачебных обязанностей.

— Им нравится считать нас тупыми и медлительными, — присоединялась к жалобам Сеглавин. Не такая массивная, как Тадмур, она тем не менее была очень далека от нынешних стандартов красоты. Широкий лоб Сеглавин был сердито нахмурен, даже густые каштановые волосы не скрашивали тяжелых черт лица. — Нас называют горами мышц с булавочными головками. Да, я знаю, что наши головы кажутся маленькими в сравнении с телами, но это иллюзия.

Помнишь, как удивился командир, когда я завоевала приз на конкурсе по истории среди новичков? «Удивительно толковая интерпретация для курсанта такого происхождения». Я знаю, что это означает. Они считают нас большими тупыми животными, но мы вовсе не такие!

Сасс задумчиво смотрела на товарищей. В работорговом центре выходцы из тяжелых миров тоже продавались исключительно как дешевая рабочая сила, и в ее техническом классе не было ни одного из них. Поэтому девушка, как и все, считала, что они для этого непригодны. Но в Академии около пяти процентов курсантов были «тяжеловесами» и успевали достаточно хорошо.

Сеглавин посмотрела на Тадмура и пожала плечами:

— По крайней мере, она слушает и не смеется.

— Я вовсе не… — начала было Сасс, но Тад прервал ее:

— Не «нет», а «да», потому что тебе это постоянно вдалбливали в голову.

Ты честная, Сасс, и стараешься нас не обидеть. Но ты изящная и достаточно хорошенькая по стандартам своей расы. Ты не знаешь, что значит, когда с тобой обращаются как… как с вещью, как с животным, годным только на то, чтобы выполнять тяжелую работу.

Слова были вполне разумными, но Сасс ощутила в них жалость к себе и внезапно разозлилась.

— Еще как знаю! — услышала она собственный голос. Лица собеседников стали какими-то отсутствующими, а подобное выражение у жителей тяжелых миров многие считали признаком гнева, но Сасс не обратила на это ни малейшего внимания. — Я была рабыней, — продолжала она, чеканя слова как сталь. — Я точно знаю, что испытываешь, когда с тобой обращаются как с вещью. Меня дважды продавали и назначали цену в зависимости от работы, которую я могла выполнять.

Сеглавин отреагировала первой, густо покраснев:

— Я не знала, Сасс…

— Ты не знала, потому что я не хотела об этом говорить. — Гнев все еще бурлил в ее жилах.

— Прости, — заговорил и Тад, и его голос прозвучал мягче, чем когда-либо. — Но тогда ты понимаешь…

— Это вы не понимаете, — прервала его Сасс. — Вы не были рабами. Они убили мою семью — родителей и младшую сестру, — моих друзей и их родителей. И я до них доберусь! — Она судорожно глотнула, сдерживая слезы.

«Тяжеловесы» молча ждали, но уже не выглядели рассеянными и инертными. — Я до них доберусь, — повторила Сасс. — Я все сделаю, чтобы покончить с пиратством и работорговлей! Хуже этого не бывает ничего! — Она встретилась глазами сначала с Тад ом, потом с Сеглавин. — Простите. Больше я не буду говорить об этом.

К ее удивлению, оба встали, поклонились и сделали странный жест руками.

— Нет, это наша вина. — В голосе Сеглавин усилился характерный акцент.

— Мы не знали твою историю и согласны, что ничего не может быть хуже этого. Наш народ тоже страдал, но не так. Мы боимся, что с нами может случиться такое, и в этом источник нашего гнева. Ты поймешь — ведь ты всегда будешь честной, что бы ни случилось. — Она улыбнулась и протянула руку. Улыбка придала лицу Сеглавин новое выражение — теперь это было лицо человека, которого Сасс очень хотела бы считать своим другом.

Впоследствии Сасс многое узнала об образе мыслей жителей тяжелых миров.

Некоторые гордились генетической трансформацией, которая помогла их предкам адаптироваться к сильной гравитации, и считали, что все их соплеменники должны как можно больше времени проводить на планетах с высокой степенью притяжения. Другие считали это деградацией и хотели перебраться на планеты с обычной гравитацией, где их потомки со временем вернулись бы к нормальному облику. Но все чувствовали отчуждение от своих легковесных сородичей, и винили их в этом — по крайней мере отчасти, — и возмущались мнением, что большой размер и вес автоматически предполагают меньший разум и чувствительность.

* * *

В первый же день каникул Сассинак явилась на квартиру Абе в отутюженной форме, преисполненная гордости и одновременно испытывая некоторый страх.

Абе отдал ей честь и крепко обнял.

— Прекрасно выглядишь, — заявил отставной старшина.

— Надеюсь. — Сасс ослабила воротник и растянулась на диване.

Абе аккуратно положил на полку ее фуражку.