Девочка с самокатом - Дарёна Хэйл Страница 12

– Знаю, звучит жутковато. – Лилит пожимает плечами.

– Нет. Не жутковато, а… странно. Неправдоподобно. Пятнадцать тысяч… Я не могу даже представить столько людей в одном месте.

Она не кривит душой, она действительно не может представить. В школьном классе их числилось восемнадцать, на уроки в реальности приходило от десяти до пятнадцати. В магазин Хавьера даже после привоза не набивалось больше двадцати покупателей.

Лилит берёт её под руку, чтобы пересечь площадь, и Эмбер почему-то думает, что давным-давно люди, наверное, держались за руки, чтобы не потеряться. На этой самой площади, где сейчас только они и редкие вспышки тусклых фонарей, когда-то гуляли парами, компаниями, может быть, даже толпами. Здесь было полным-полно народу, здесь кипела жизнь и гомонили голоса, здесь…

– Пятнадцать тысяч, – Лилит прерывает её размышления, – это просто число. Мы не ждём такого наплыва, во всяком случае, на первые гонки.

Да и на вторые тоже, думает Эмбер. И на пятые, и на десятые, и, скорее всего, на сто пятидесятые тоже. Ей вообще, честно говоря, кажется, что во всём мире не наберётся этих несчастных пятнадцати тысяч, хотя, на самом деле, наверное, наберётся, и даже не раз. По телевизору говорят, на Земле их осталось несколько миллионов.

На мгновение Эмбер становится страшно. Знакомый ей мир неожиданно оказывается таким маленьким, почти крошечным, пылинка на руках у ребёнка, в то время как на самом деле таких пылинок сотни, если не тысячи. Но страх быстро проходит, уступая место восторженному ожиданию: ей не терпится встретиться с этими сотнями новых пылинок. Ей действительно хочется их увидеть, услышать, узнать.

– А почему четыре дорожки? – спрашивает она.

– Вас шестнадцать. Мы планируем четыре заезда по четыре человека, отсюда и четыре дорожки. Точнее, если говорить откровенно, то сначала, исходя из возможностей поля, появились четыре дорожки, а потом уже было принято решение о количестве человек и заездов.

– Значит, на каждой дорожке будет по одному участнику. – Эмбер пытается представить, как будут выглядеть эти дорожки, но боится спросить напрямую. Догадки Калани всё ещё звучат у неё в голове, но она не знает, может ли Лилит рассказать ей об этом.

Если уж на то пошло, Эмбер не знает, имеет ли Лилит вообще право ей хоть о чём-то рассказывать.

– Да.

– А почему не все сразу? Одна большая трасса и все шестнадцать участников…

Они останавливаются перед одним из входов. Широкие двери выглядят новыми, крепкими, как будто их только что закончили устанавливать. Кто знает, может быть, так и есть: на них не видно ни царапин, ни выбоин, никаких следов времени и разрушения.

Внутрь Лилит не заходит.

– Не пойми меня неправильно, – она едва заметно хмурится, – но это слишком опасно. Я не хочу сказать, что все люди такие, но всё же… Если совместить все дорожки в одну и выпустить туда сразу всех участников гонки, неминуемо начнутся беспорядки. Никого конкретно не имею в виду, но где гарантия, что люди не начнут мешать друг другу на трассе, чтобы добраться до финиша первыми? И где гарантия, что в таком случае обойдётся без жертв? – Эмбер молчит, так что Лилит отвечает сама: – Гарантии нет.

«Когда дело доходит до живых мертвецов, то никаких гарантий не может быть в принципе», – хочет сказать Эмбер. Она впервые (не то чтобы у неё было на это достаточно времени) задумывается о том, что без жертв может не обойтись, даже если организаторы гонок прыгнут выше головы и сделают всё возможное для того, чтобы обеспечить участникам безопасность.

Гонки – это спорт, а в спорте не бывает без травм. Да, она не застала его времена, но она листала спортивную энциклопедию в школьной библиотеке (их школа – одна из немногих, где сохранилась хорошая библиотека, почти везде их разграбили, и Эмбер чувствует некоторое душевное родство с грабителями, которым из всех вещей на свете больше всего понадобились журналы и книги). Она знает, что на поле и на катке, на лыжной трассе и в бассейне, на гимнастическом снаряде и в открытой воде всегда были те, для кого спортивная карьера заканчивалась летальным исходом. Или, по крайней мере, серьёзными повреждениями. Растяжения, сотрясения, переломы, ушибы и трещины…

Готова ли она получать их?

Может быть, это по-детски, но она не хочет думать об этом.

Лилит примерно понимает ход её мыслей.

– Тебе страшно?

Первый порыв Эмбер – мотнуть головой и ответить твёрдое «нет», – проходит раньше, чем она успевает поймать внимательный взгляд. Лилит смотрит на неё с симпатией и интересом, и Эмбер понимает, что ей тоже, в общем-то, нравится эта женщина, королева зомби-апокалипсиса, устроительница гонок от живых мертвецов. В ней чувствуются свобода и сила, и при этом она, кажется, не из тех, кто не обращает внимания на чужие проблемы.

Возможно, окажись Лилит на общей трассе, она стала бы помогать отстающим, и потому упустила бы победу из рук. Поэтому и хочет подстраховаться.

– Это не страх. – В конце концов Эмбер удаётся определиться с тем, что она чувствует. – Мне не всё равно, что будет со мной и остальными, но я не испытываю паники. Панику, наверное, испытывали те, при ком это всё началось… – Она широким жестом обводит всю площадь, но имеет в виду, конечно, весь мир. Мир, который принял на себя удар страшного вируса, но выстоял несмотря ни на что. – А я… Я просто волнуюсь.

Лилит кивает. Судя по заблестевшим глазам, ответ Эмбер приходится ей по душе.

– Волнуешься, как спортсмен, выходящий на старт? – Она прикасается ладонью к стене.

– Похоже на то.

Не то чтобы Эмбер имела представление о том, что испытывали эти ребята, но если включить фантазию, получается что-то вроде того.

– Гонки, – неожиданно меняет тему Лилит, – будут очень похожи на то, как происходили спортивные соревнования раньше. До конца света, – говорит она, опираясь на стену спиной, – это была целая индустрия, ты, наверное, в курсе. Лыжные гонки, биатлон, фигурное катание, всё проходило примерно по одной и той же схеме.

Засунув руки в задние карманы, Эмбер спрашивает у Лилит:

– По какой?

– Поэтапной. Спортсмены соревновались сначала в одном городе, потом, через некоторое время, в другом, потом в четвёртом и пятом. Программа их соревнований оставалась примерно одинаковой, менялось только место проведения и победители. На первом этапе побеждали одни люди, на втором – иногда те же самые, иногда абсолютно другие. В некоторых видах спорта за победу, да и вообще за каждое занятое место присуждались очки, и те, кто по итогам сезона набирал больше всего очков, награждались призами. В некоторых видах спорта те, кто побеждал наибольшее количество раз, мерялись силами между собой, в финале соревнований…

– Как будет у нас?

Возможно, думает Эмбер, этот вопрос должен был стать первым из всех, что она когда-либо задавала Лилит. Возможно, прежде чем бросить всё и уехать в Столицу, она должна была разузнать всё до мельчайших подробностей.