ОСВОД. Хронофлибустьеры - Виктор Точинов Страница 12

– Всё, пропал ОСВОД, – сказал я обреченно.

Ответом стал хоровой тяжкий вздох. Злата Васильевна сказала:

– Он, конечно, ребенок: очень милый, непосредственный, живой… Но атмосферу создает совершенно не рабочую.

Теперь моя примета: встретил кого-то из Хомяковых, день насмарку, – будет сбываться ежедневно, с понедельника по пятницу, и еще в выходные, если отделу выпадет сверхурочная работа.

– Босс в курсе? – уточнил я на всякий случай: вдруг ЛБ не знает, что за ценный кадр у нас объявился, вдруг пособит от него избавиться.

– Он-то и привел Колобка, – безжалостно разбил надежду Хуммель. – Злой был, страсть… В смысле, босс был злой. Пойду, попробую уснуть. Но если этот паршивец еще раз в мой сон заявится без спроса, я за себя не ручаюсь. В смысле, Колобок если заявится.

И он отправился к себе, заступать на трудовую сонную вахту. А Злата Васильевна, словно решив, что проблем у меня недостаточно, подкинула еще одну:

– Казимир Сигизмундович принес черновик учетной карточки нового сотрудника, попросил тебя, Сережа, внести изменения и уточнения.

Казимир Сигизмундович – такое заковыристое имя-отчество стоит в документах ЛБ, он же Литл Босс, он же вице-директор НИИ Проблем Мирового океана, он же мой прямой и непосредственной начальник. Сомневаюсь, впрочем, что мама в детстве звала его Казиком или иным производным от нынешнего имени. Удивляться тому не стоит, я тоже стал Чернецовым только после того, как поступил на службу в НИИ ПРОМОК.

Удивительно другое: первичное тестирование новых сотрудников, исследование их способностей и заполнение учетной карточки никак в обязанности ОСВОДа не входит.

Рассеял мое недоумение Властимир – он водил знакомство с парнями из техотдела, занимавшимися тестированием, и был в курсе дела.

Оказывается, тестировали новобранца почти все воскресенье, выдернув техников с отдыха под предлогом важности и срочности. Могли бы и не спешить: все равно прямому и непосредственному изучению Колобок оказался недоступен (пусть будет Колобком, должен же быть у сотрудника какой-то рабочий псевдоним).

А вот так… Недоступен. Выяснилось это быстро: все приборы, пытающиеся «заглянуть» ему внутрь, сгорали мгновенно. И те, что пытаются снять параметры внешними датчиками – электрокардиографы, электроэнцефалографы и т. д. – сгорали тоже. Ктулху побери, в его личном деле даже фотографии нет! Цифровые фотокамеры выходили из строя, а с пленочными произошла та же история, что и с рентгеновскими аппаратами: пленка мгновенно засвечивалась.

Хомякова-самого-младшего растущее недоумение техников привело в хорошее настроение и он решил немного пошутить: во время последней сессии приборы (новые, доставленные со склада взамен пострадавших) уцелели, но выдали такую ахинею, что поверить им невозможно… Например, вес у младенчика получился отрицательным, минус сорок семь килограммов, а частота пульса якобы измерялась в мегагерцах… У всех Хомяковых странное чувство юмора.

Кончилось тем, что ЛБ, крайне раздраженный поломками дорогостоящей аппаратуры, сам недрогнувшей рукой вписал Малышу Хомякову в карточку сотрудника небывалую маркировку ПНН, в скобках расшифровав ее как «Прыщ на ножках». А в графе «тотем» вообще накарябал слово, каким выражаться в приличном обществе не принято. Потом, очевидно, задумался и решил, что высшее начальство может такой юмор не оценить, – и спихнул завершение дела мне. Молодец, чё…

Изучив карточку, я зачеркнул нехорошее слово и заменил его четырьмя вопросительными знаками, ПНН исправил на МП (маг-полиморф) и попросил Злату Васильевну подобрать цифровой код, хоть как-то соответствующий тем способностям Колобка, что успели проявиться.

Теперь можно было сидеть и спокойно ждать остальных неприятностей, отмерянных судьбой на этот день…

Неприятности не задержались.

Последовал звонок босса: зайди, дескать, Дарк, побеседуем. И я отправился, предварительно нагрузив сотрудников заданиями, пока вконец не разложились под тлетворным влиянием Колобка.

* * *

Шагая в сторону кабинета ЛБ, я встретил Раду Хомякову.

Она-то что здесь позабыла? Получила вызов в связи с происшествием на Славянке? Или приглядывает за младшеньким?

Рада меня не заметила, о чем-то увлеченно беседуя в нише окна с пингвином Крейзи. Этот загадочный персонаж уже два месяца околачивался в Институте и никто толком не знал, кто он такой, чем занимается. Понять странные звуки, заменявшие пингвину речь, тоже никто не мог, а телепатически общаться он либо не умел, либо не желал. А непосредственное начальство – то есть ЛБ – в ответ на мой прямой вопрос изобразило многозначительный вид и предложило самому догадаться…

Однако для мадмуазель Хомяковой языковый барьер проблемы не составлял: оба собеседника оживленно жестикулировали и, судя по всему, прекрасно понимали друг друга. Были так увлечены разговором, что на меня не обратили внимания.

Внутри все опустилось. Вторая встреча с представителями семейства за день. Мог, мог ведь пойти другим путем… Да что уж теперь.

В лифте я ехал в одиночестве. И вспомнил кое-что…

– Дана, ты помнишь программу Властимира для расшифровки текстов на неизвестных науке языках? Ту, которой он расколол рукопись Войнича?

– Хм… А разве я когда-то и о чем-то забываю?

Та-ак… Дожили… Научилась отвечать вопросом на вопрос…

– Ты адаптировала ее для устной речи?

– Сразу же, как получила.

– Ну и? Записи речей Крейзи поддаются расшифровке?

– Расшифровке поддается все. Но без контрольных слов, о присутствии которых в тексте или речи точно известно, вариантов получается слишком много. И они, варианты, слишком противоречат друг другу.

– Будут тебе контрольные слова…

Припомнив, при каких обстоятельствах происходили записанные беседы с Крейзи, я начал надиктовывать Дане список того, что пингвин мог произнести. Но тут лифт остановился на одном из промежуточных этажей, вошли люди, – и завершение разговора пришлось отложить.