Предатель рода - Джей Кристофф Страница 117

В ночной тишине распустился оранжевый бутон пламени, крошечное солнце окрасило стены капитула в цвета далекой зари. На расколотых камнях плясали длинные тени, которые отбрасывала внезапная вспышка разгоравшегося огня. Наверху ночь уже задохнулась и погрузилась в абсолютно черноту – ни мигающих звезд, ни рыдающей луны. Огромные завесы дыма стремились вверх, чтобы целовать тьму. В душном осеннем вечере чувствовалось приближение бури.

Над горящими бочками, сложенными высоким штабелем на деревянной повозке у ворот капитула, взметнулось пламя. Рассохшееся дерево трещало, когда его лизали языки яркого жара, искры взлетали вверх по спирали, словно давно сдохшие светлячки. Внутри капитула зазвучала сирена: резкий металлический вой перекрывал рев огня. Нищие с черными легкими, в грязных лохмотьях, сбившиеся в кучу на другой стороне улицы, вздрогнули от этих звуков.

Огромные металлические двери распахнулись, визжа несмазанными петлями, и из них на свет пламени вышли четверо гильдийцев. По поверхности их атмоскафандров бликовал жар, словно шлифованную латунь погружали в мерцающую охру. Инсектоидные шлемы, биомеханические линии холодного металла и змеевики, большие резервуары на спинах. Три сятея и капитан кёдай – все в белых накидках Сектора чистильщиков.

Глаза кёдая светились кроваво-красным светом, когда он сканировал улицу. Сятеи выступили вперед, протягивая к огню руки, словно желая согреть их. Из ладоней вырывались потоки белой пены, заливая навес, повозку и разбитые бочки. Жар и свет задыхались в потоке, гасли, оставляя только обугленные деревянные остовы, забрызганные шипящей пеной. За ними в тлеющем свете тянулись клубы сопротивляющегося дыма.

Сятей осмотрел обломки под испуганными взглядами попрошаек через дорогу. Несколько более смелых негодяев проползли вперед, наблюдая, как чистильщики затаптывают последние искры сапогами. Кёдай заговорил, его голос напоминал жужжание роя ос.

– Инициатор?

Сятей опустился на колени среди тлеющих останков, затем поднял глаза на своего старшего брата.

– Чи.

Кёдай щелкнул несколькими бусинами мехабака у себя на груди. Он внимательно оглядел улицу, и его светящиеся кровавые глаза остановились на подбирающихся ближе нищих, закутанных с головы до ног в грязные тряпки, с черными ногтями и покрытыми струпьями суставами. Ближайший из них – великан – находился всего в нескольких футах от него и шагал вперед, шаркая и слегка прихрамывая.

– Стой, где стоишь, гражданин. – Из запястья чистильщика вылетело пламя. – Это Гильдия…

Мужчина швырнул глиняную бутылку, наполненную густой красной жидкостью, которая попала в грудь чистильщика, разлилась по его атмоскафандру и, глухо бахнув, вспыхнула от огня на запястье. Другие нищие последовали его примеру. Глина разбивалась о камень у ног гильдийцев, жидкость попадала на их скафандры, окрашивая их в блестящий алый цвет. Через секунды четверо чистильщиков были объяты ревущим пламенем, которое жадно захватывало всё больше пространства. Зловоние горящей чи усилилось. Гильдийцы, изрыгая проклятия, отступили и начали поливать друг друга шипящими струями белой пены, пытаясь затушить огонь.

По улице, визжа колесами, пронесся моторикша и врезался в двух чистильщиков. Один влетел в стену капитула и разлетелся фейерверком искр. Резервуар с чи на его спине раскололся и взорвался, и едва водитель моторишки выкатился из кабины, нос авто вспыхнул. Нищие сбросили свои черные лохмотья и, вытащив из складок одежды оружие, налетели на двух оставшихся гильдийцев. Кёдай предупредительно поднял руку, кожа его была черной и дымилась. Но здоровяк все равно бросился на него с высоко поднятой боевой дубинкой. Акихито представил Касуми, лежащую в луже крови на полу тюрьмы Кигена. Представил имя Масару, вырезанное на сотнях памятных табличек вокруг Пылающих камней. Представил лицо Йоритомо на плечах из шлифованной латуни вместо головы гильдийца.

Встретившись с тэцубо, шлем чистильщика раскололся по швам, металлически взвизгнув. Один светящийся красный глаз вылетел и растворился в темноте. Раздался влажный хруст, скрежет. Чистильщик упал, прижав руки к разбитому лицу. Металл ударился о камень, и гильдиец вскрикнул – слишком по-человечески: стон страха и боли.

– Нет! – Он поднял руку. – Не надо, подожди…

Тэцубо рухнул на голову Кёдая, и по улице разнесся лязг треснувшего металла. Акихито поднял дубинку и снова опустил ее на шлем гильдийца. Потом еще раз. И еще. И еще. До тех пор, пока не превратил лицевую панель в блин. Свет в оставшемся глазу пошел трещинами и погас. Между разбитыми швами выступили красные пузыри. Кёдай дернулся и замер.

– Идем! – Другой Кагэ разделался с остальными чистильщиками.

Он схватил Акихито за руку и оттащил большого человека от его жертвы, потому что в задней части пылающей моторикши уже вспыхнули предохранители. Среди воя сирены послышались тяжелые металлические шаги в капитуле: надвигалась целая орда. Улица была усыпана останками бронированных тел, освещенных пламенем пылающего рикши. Черный едкий дым жег ему горло и царапал глаза.

Он кивнул. Улыбнулся.

Кагэ исчезли в тени.

* * *

Взрыв расколол пространство над Даунсайдом, яркое пламя осветило облака над капитулом Кигена, дым устремился ввысь, как свежеиспеченная невеста в объятия своего жениха. Даичи смотрел на пылающее небо, считая себе под нос: один, два, три – и вот оно. Второй взрыв на востоке, затем третий – вспыхнули три неболёта, пришвартованные у шпилей, и осыпали дощатый настил горящими останками. Через десять секунд взорвался топливный склад в Доктауне, и на мгновение показалось, что солнце взошло раньше обычного. Огромные языки огня вздымались всё выше, отбрасывая резкие тени, клубился дым, неслись крики страха и боли, эхом отзывающиеся внутри Даичи. Ночь была наполнена гулом пропеллеров неболётов. Над головой гудели и рассекали небо корветы Феникса. Чрево «Плавучего дворца» освещал своим мрачным сиянием огромный пожар.

Даичи поднес руку ко рту и закашлялся. Облизал зубы и плюнул. Прижал ладонь к истерзанным ребрам. Вся кожа в ранах. Каждый вдох – ожог. Каждое слово – пытка. Его речь перед Кагэ отняла остатки сил.

Они разместились на верхнем этаже городского дома с прекрасным видом на дворец сёгуна и ждали, когда тигры покинут свое логово. Аянэ опустилась на колени у небольшого стола и, склонив голову, прислушивалась к стуку мехабака в голове. Устройство висело у нее на шее и было подключено к разъему на ключице, бусинки на груди звенели, бегая туда-сюда. В слотах всё еще виднелась грязь, на лицевой панели – следы ржавчины от сна под влажной землей, небольшая царапина от лопаты, которой его выкапывали. Она наклонилась к юноше, сидевшему рядом, и почти коснулась губами его уха. Кин докладывал Кагэ о передвижениях, численности и расположении войск, используя коротковолновый передатчик на столе перед ним. Пара стояла на коленях, почти касаясь друг друга. И в их близости чувствовался своего рода симбиоз, который тревожил Даичи.