2312 - Ким Стэнли Робинсон Страница 116

А может, и не должна: приходилось признать, что она потеряла ориентацию. Но, похоже, атака сорвана.

— Полина, можешь сказать, что произошло с кораблем и щитом?

— Поступают только первые отчеты по радио, но из них следует, что произошло столкновение «ШТУ-Мобиля» с группой камней вчетверо большей его по массе. Это укладывалось в предусмотренные пределы, к тому же корабль шел с такой скоростью, что смог отвернуть массу от щита.

— Значит, получилось.

— Если не считать того, что осколки ударили по кораблю возле нас, взрыв разбросал обломки корабля, и один из них попал в Варама.

— Да, конечно. Но это просто не повезло.

— Несколько человек на корабле, должно быть, погибли.

— Знаю. Очень не повезло. Их накрыло «шрапнелью». Но щит уцелел?

— Да. Система его защиты, очевидно, отразила обломки, и те полетели в нашем направлении.

— Значит, сейчас система поверила в камни?

— Или ее отражательные элементы поверили. Не знаю, какая там у них была проблема.

— Они знают о новой системе Вана с повышенным уровнем обнаружения?

— Ван говорил им, но их система закрытая, чтобы избежать вмешательства. Не знаю, подключились ли они к новому источнику сведений.

— Возможно, в действия закрытой системы как раз легче вмешаться.

— Могла эта система отказаться от новых данных?

— Маловероятно. Сейчас она в подчинении непосредственно руководства Рабочей Группы, а на Венере проблемам безопасности придают очень большое значение.

Варам ничего не добавил к этому разговору. Свон держала его за руку, время от времени сжимая ее. Больше они ничего не могли сделать. Он в ответ сжал ее руку, и его пальцы расслабилась.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Все хорошо, — ответил он.

— Пробовал поесть?

— Еще нет.

— Что-нибудь выпить?

— Нет пока.

Они плыли в темном пространстве, невесомом и теплом, подобно двум маленьким спутникам Венеры или двум самостоятельным планетам на околосолнечной орбите. Иногда такую ситуацию сравнивают с возвращением в утробу, в позу зародыша. Прими психоделический наркотик, будь Звездное Дитя. На самом деле зрелище совсем не такое ужасное, как можно было бы подумать. На несколько мгновений Свон даже задремала. А когда открыла глаза, ей показалось, что Венера стала чуть больше. Неудивительно: покидая корабль, они, должно быть, двигались с большой скоростью.

— Ты по-прежнему здесь?

— По-прежнему.

Вот и хорошо, подумала Свон. Мы оба здесь. Делать нечего, только ждать. Ожидание никогда не входило в число ее любимых занятий. Обычно у нее бывало больше дел, чем времени на них, поэтому она всегда торопилась. Ей показалось, что они слишком долго ждут спасения. Когда они уходили с корабля, шел разговор о спасателях, которые направляются к ним. Может, Варама отбросило в противоположную сторону, а Свон, не заметив этого, последовала за ним. Или они покинули плоскость эклиптики и оказались в стороне от маршрутов кораблей-спасателей. Или бедная погибшая яхта была единственным кораблем в этом районе, и теперь им придется ждать, пока не подберут всех остальных. Погибшая яхта, вероятно, главная причина увеличения числа жертв, поэтому на них рано или поздно обратят внимание. Спасатели поймут, что подобрали не всех, и станут искать дальше; а в скафандрах мощные передатчики. Задержка, скорее всего, объясняется тем, что они не в плоскости эклиптики. Или ушло много времени на то, чтобы подобрать всех остальных. Последнее ускорение «ШТУ-Мобиля» может означать, что их скорость превышает обычную скорость кораблей-спасателей. Если все пройдет, как должно, ресурса скафандров им хватит — скафандры способны поддерживать жизнь десять дней, а они пробыли в пространстве всего лишь (надо уточнить у Полины) часов двадцать. Больше или меньше — она не могла сказать. Венера определенно подросла. Свон вспомнила рассказы о заблудившихся в космосе, найденных спустя много лет замерзшими. Сколько таких было в истории человечества?

Десятки, сотни, тысячи? Она мысленно услышала старинную марсианскую песню:

Я плыл, думая о Потере.

Конечно меня спасут.

Но рассказы лгут,

И меня оставили умирать.

Черный космос станет моей могилой.

Несомненно, большинство этих несчастных до конца надеялись на спасение. Надежда уходит медленнее, чем заканчиваются воздух и еда в скафандрах; они вспоминают рассказы о Питере, кружащем вокруг Марса, или о других спасенных и верят, что маленький космический корабль неожиданно появится рядом с ними, точно НЛО, — как спасение, как сама жизнь. Но ко многим корабль так и не пришел, и в последний миг им пришлось смириться с тем, что эта история вранье и не о них. Она справедлива для кого угодно, но не для них; те, прочие, — избранные, а они — забытые, оставленные в прошлом. Такова мрачная марсианская песня.

Может, на этот раз мы войдем в число забытых. Свон встряхнулась, проверила общую частоту — много голосов; перешла на экстренную частоту и прохрипела отчет о своем положении и вопрос. Ответ пришел полчаса спустя: они видны на радаре, к ним идет корабль спасателей; они действительно вышли из плоскости эклиптики, а все станции наблюдения были заняты. Но их нанесли на карту, и помощь со временем обязательно придет.

Итак… осмотрись. Расскажи Вараму что узнала, успокой его. Попытайся расслабиться.

Расслабиться она не могла. Ее охватил вызывающий беспомощность ужас, как будто вскипела кровь. Полина это знает; сейчас она, должно быть, делает ей инъекцию успокоительного из аптечки скафандра. Свон надеялась на это. Делать нечего, только ждать. Продолжать дышать. Ждать и смотреть. У нее была роскошная жизнь — ей всегда было, чем заняться, никогда не приходилось просто ждать. Но теперь в ее реальность добавилось и это. Иногда приходится только ждать.

Что ж, пусть так. Ожидание само по себе не так уж плохо. Лучше, чем блэклайнер. Венера, кажется, еще ближе и, пожалуй, чуть ярче — возможно, солнечный щит все же слегка поврежден с края, ближайшего к месту нападения. Свон видела темные облака вокруг наиболее темных полос — это, должно быть, плоскогорье Иштар. Под облаками есть и пятна посветлее, но Свон не знает, что это: замерзший океан или замерзшая земля. Ничего голубого, коричневого или зеленого, только серые облака над серой землей, темной и совсем темной.

— Мне лучше, — неуверенно сказал Варам, словно проверяя свое утверждение.

— Отлично, — ответила Свон. — Выпей чего-нибудь. У тебя, вероятно, обезвоженность.

— Пить хочется, да.

Прошло еще время. Варам начал негромко насвистывать — одну из мелодий, которые насвистывал в туннеле. Бетховен, узнала она, но не симфония; должно быть, один из поздних квартетов. Медленное развитие мелодии. Наверно, именно этот квартет Бетховен написал, оправившись от болезни. Она поймет это, только когда услышит финал. Но финал должен быть хороший. Она тихонько начала подсвистывать, аккомпанируя; сжимала его руку и позволила жаворонку в ней петь. Но мелодия была медленная, жаворонок с ней не справлялся, следовало найти способ умерить темп и присоединиться к Вараму. Участок мозга жаворонка в ней помнил мелодию, которой Варам научил Свон на Меркурии. Когда они шли под поверхностью Меркурия — давным-давно, казалось, целую жизнь назад. Та жизнь ушла, и эта уйдет — и сейчас нет никакой разницы, выживут они или нет. О, красота мелодии — есть на что опереться. Мозг жаворонка продолжал петь в ней, взмывая над медленной мелодией. И разные мелодии сплетались.