Взорванная судьба - Фёдор Быханов Страница 11

— Что мне захваченные тобой миллионы? — прямо с порога своего кабинета, встретил он провинившегося подчинённого. — Плевать я хотел и на любые шифры, обнаруженные при задержании мертвеца!

Попытки оправдаться ни к чему не привели.

А там и выяснилась основная причина комиссарского гнева.

— Почему не поставил руководство министерства внутренних дел в известность о готовящейся операции? — свирепел в своем служебном рвении Эскобар Бенитес. — Как ты только мог самостоятельно решиться на такое важное дело.

В ходе словесного разноса, комиссар то и дело упирался в лицо подчиненного негодующим взором, готовым испепелить его всего целиком — от прилизанной прически до подошв форменных ботинок.

— Вдруг бы провалил вообще всё, не досталось бы и груза от дона Луиса? — услышал инспектор, невольно соглашаясь с неотразимыми доводами своего непосредственного руководителя. — Как бы нам тогда избежать скандальной огласки?

Возражения явно не могли быть приняты ни в какой форме.

Потому оставалось только, как любил повторять в такие минуты офицер среднего звена, «посыпать голову пеплом».

Потому, как бывало прежде, снова выбрав ту же проверенную тактику, общения с начальством, инспектор Энтони Кордо, покорно и терпеливо выслушивал начальственные попреки.

Но при этом он все же не хотел думать о самом худшем в этой ситуации, заключавшемся в том, что оставались реальными подозрения в отношении кого-то из полицейских «верхов», полностью продававших мафии всю информацию о том, что затевается против преступников.

Свои объяснения столь громкого разговора были и у хозяина кабинета, где на голову посетителя свалились «гром и молнии».

Проявленное им, столь демонстративное недовольство результатами операции, комиссара объяснил лично для себя нежеланием более высокого начальства поднимать лишний шум:

— Вдруг, действительно, все могло опять пойти насмарку?

И не безосновательно. Что ни говори, а который год идет нешуточная война с кокаиновым картелем дона Луиса. Только результата пока нет. Как и раньше, всё такими же неуловимыми для полиции были люди всесильного наркобарона.

Да и он сам — недосягаемым сетям, уже давно раскинутым местными судейскими чиновниками.

Но имелись у сеньора Кордо и собственные соображения, сейчас спрятанные в дальних тайниках его мозга, но на самом деле, в любой момент способные отразить любые попреки комиссара.

Будь на то воля инспектора и разрешение хозяина кабинета, он бы ответил так, что, кому-то другому пришлось бы краснеть, словно нашкодившему мальчишке.

— Зато теперь, дело сделано! — заявил бы этой «кабинетной крысе».

Но поостерегся. Не стал конфликтовать для своего же блага с представителем руководства. И только в душе проговорил все, что накопилось.

— Победителя, как говорится, не судят, — сам себя оправдывал Кордо, полагая, что не далек от истины.

Как-никак, нашел-таки и инспектор ту нить, умело потянув за которую, можно наверняка распутать теперь хитрый клубок лжи и насилия.

Впрочем, настоящим победителем он себя все же не чувствовал. Что и подтвердилось в последующие дни.

Дальнейшее проведение операции, в том числе и проверка новых фактов, добытых на лесном аэродроме, не привели к тому, чего бы хотелось.

В том самом банковском сейфе, на который вывела оплошность погибшего кассира, хоть и удалось найти немало ценного, но широкой волны арестов за этим не последовало.

В итоге всё обошлись, что называется, мелкими сошками — стрелочниками. Большинство из них отделались сравнительно легко, оставшись на свободе. Лишь меньшая часть оказались на скамье подсудимых.

Да и то, получили они по приговорам судов, лишь минимальный срок заключения под стражей.

Потому удивительно ли, что вскоре после первых сенсационных сообщений замолчали и газеты?

Видно, кому-то было не с руки поднимать скандал. Как-то незаметно публикации перекочевали с первых страниц газет на последние полосы, а потом и совсем с них исчезли.

Что объяснялось и вполне прозаичными доводами:

— Коли всё ограничилось лишь второсортными судебными процессами, состоявшимися над рядовыми исполнителями проделок устроителей сети трафика наркомафии, то прельстить такой «прокисшей сенсацией» было невозможно никого из читателей.

Последним же залпом из тех зарядов, что, с таким трудом, добыл в гилее оперативный отряд инспектора Энтони Кордо, стала публикация в оппозиционной ежедневной газете «Колумбия стар». Где, вместе с ней появились изображения самого босса преступного синдиката, добытые неизвестно каким образом, газетчиками.

Правда, авторы разоблачительного материала довольствовались исключительно обнародованием тех самых, найденных в сейфе, еще юношеских, ни к чему не обязывающих теперь фотоснимков дона Луиса.

Тем самым, они лишь добавили ореол неуловимости этому незаурядному человеку. Тому, кто десятилетиями являлся главным организатором производства на тайных базах производства в гилее наркотиков и распространения по всему миру, исключительно опасного для общества зелья.

Что же касается астрономических денежных сумм, то для кокаинового барона это был лишь легкий шок, комариный укус великану.

— Выправиться ему от такого, — понимали все. — Пара пустяков — достаточно чуть поднять цену на дозу наркотиков, и как будто ничего и не происходило.

Да еще и прибыль пойдет.

Словом, через неделю, так же быстро, как и поднялась, полностью отлегла, на самое дно общественного интереса, вся муть, взболтанная в столичной жизни полицейскими.

Подобным же образом, будто ее никогда и не было, утихла без следа и газетная шумиха.

Но ненадолго.

Как оказалось, лишь для того, чтобы тут же разразиться другой, самой свежей сенсацией, связанной теперь с иными, совсем уж трагическими обстоятельствами.

…Комиссар сеньор Эскобар Бенитес, однажды позвонил по служебному телефону в участок и немедленно велел дежурному офицера направить инспектора Энтони Кордо к нему, на одну из конспиративных квартир их отдела по борьбе с наркотиками.

Но перед этим пригласил того к телефону.

— Ты прав, дружище, Кордо, — донесло до инспектора из трубки. — Нам есть о чем поговорить с глазу на глаз, только будем держаться подальше от подслушивающих устройств, какими словно рождественский пудинг изюмом, напичканы стены и мебель в моем кабинете.

Во время встречи, состоявшейся вне стен полицейского учреждения, инспектор попытался успокоить комиссара, но лучше бы этого не делал. Так как продолжением их дискуссии стали еще более откровенные доводы для нового общения без свидетелей и «лишних ушей».

— Есть у нас в полиции предатели. Их нужно опасаться пуще всего, — заявил комиссар, не объясняя причин спешки.