Ледяная княжна - Екатерина Боброва Страница 11

Когда окончательно рассвело, отправилась дальше, замаскировав, насколько было в силах, стоянку.

Первым делом решила вернуться к ручью. Направления я помнила, но, оказалось, не совсем верно. Это был не простой час в моей жизни, пока не показалась полоса густого зеленого мха, растущего по берегам ручья.

Окончательно наплевав на маскировку, решила больше не удаляться в сторону. Вдоль ручья шла приятная тропинка, идти было легко и просто, но вскоре утоптанность почвы под ногами начала настораживать. Нехорошо. Кругом холмы, я иду внизу по тропинке - здесь явно часто ходят. Ручей местами причудливо изгибался, и Трехликий знает, кто там из-за поворота ко мне навстречу вывернет.

В итоге решила подняться на холм и идти поверху. Здесь тоже шла тропинка, но менее утоптанная, что меня вполне устраивало.

Первой на приближение незнакомцев отреагировала сойка. Зло крикнула что-то в метрах ста от меня. Дважды повторять не пришлось. Я упала тут же, одним движением стащила мешки, справа выложила револьвер, слева меч. И голову пониже и сильнее вжаться в мох, а глаз с тропинки не спускать.

Они показались минут через семь. Серо-зеленые плащи, каски, тихий шаг мягких, кожаных сапог. Пятеро. Идут к нам. Северные, больше некому. Зачем? А, проклятый их знает. Разведка, диверсия… Мне все равно. Лишь бы прошли быстрее, да наверх особо не поглядывали.

Не знаю, что заставило меня бросить взгляд на ту сторону ручья. Везение Таль-Сорецки? Скорее всего.

Оно лежало четко напротив. Огромная черная туша, с полуметровыми шерстинками игл на загривке. Приплюснутая морда полная острых зубов, растопыренные лапы, впившиеся когтями в мох, кожаные крылья, повисшие складками по бокам, и я знала, что где-то там, позади, подергивался в предвкушении охоты тяжелый хвост с рядами ядовитых шипов.

В памяти тут же всплыла выдержка из справочника: Шатар. Красная двадцатка. Уничтожение на месте. Первоочередно.

Во рту пересохло, и мысли почему-то были только об одном - странное какое-то у меня везение. Ну, разве нельзя было организоваться встречу с зайчиком или волком, на крайний случай. Хотя, какой зайчик? Там, где обитает шатар, не выживает никто, ни зайчик, ни волк, а уж про княгинь, вообще молчу.

Шатар смотрел на меня, я на него, а северяне подходили все ближе. Он был явно молод, нетерпелив, и оттого маскировка сбоила, как плохая иллюзия. Тварь то пропадала из виду, сливаясь со мхом, то, как из пустоты, темной кляксой возникала на вершине холма.

Я отложила в сторону револьвер, под правую руку взяла меч. Тварь сузила черные глаза и медленно, беззвучно обнажила зубастую пасть. Знает, сволочь, что это такое.

Как ни странно, но стрелковое оружие приживалось в нашей стране крайне медленно и без энтузиазма со стороны населения. Последняя серьезная война закончила почти сто лет тому назад, а пара приграничных конфликтов, да помощь соседям не смогли пробудить у нашего министерства интерес к перевооружению армии. Ситуация кардинально изменилась лет пятнадцать назад с приходом к власти Эдгарда Третьего. Стали спешно закупаться ружья и пушки, выдаваться деньги промышленникам на строительство собственных предприятий. Под это дело в обязательном порядке вооружили все отделения - тайные и явные, имеющие отношения к охране порядка в стране. Стрелковые школы открывались по всей Шарналии.

Народ вооружался, но от мечей отказываться не спешил. Дело в том, что магически созданным тварям пули были не страшнее щекотки. И чтобы перебить силовые линии, на которых держалась жизнь существа, требовалась хорошая, с добавлением серебра сталь и обязательно заговоренная от нечисти.

Серебряные пули работали лучше, всякую мелочь разносили вдребезги, но стоили дорого, да и всякий раз выбрасывать несколько грамм серебра мог позволить себе не каждый.

А жизнь складывалась таким образом, что от встречи с шестилапой, с пятью рядами зубов и двумя хвостами тварью, не застрахован был никто. Да, подобные создания находились под запретом, и мага, пойманного за нарушение закона, могли лишить лицензии или упечь в камеру, но ежегодно патрули вылавливали с десяток новых тварей, а морги пополнялись свежими трупами.

Говорили, что каждый маг рано или поздно не выдерживал искушения попробовать себя в роли демиурга и сотворял что-нибудь эдакое, как правило, зубастое и ядовитое. Все-таки жажда разрушения у нас в крови.

Иногда силы экспериментатора, как и его здравый смысл, давали сбой, и тогда тварь вначале закусывала своим создателем, а затем отправлялась на поиск новых жертв.

Работы у маг-патруля всегда хватало, да и простые граждане привыкли быть начеку. Впрочем, и обычной нечисти в Шарналии пребывало с избытком. Недобрая смерть, лютая ненависть, злоба, частые ссоры - негативные эмоции притягивали многих тонких существ, давая им силу, питая и перерождая в осязаемую плоть, которая уже сама могла нападать на людей.

Кроме патруля за уничтожение нечисти охотно брались монахи ордена святого воителя Динатроса, и некоторые из наемников, которые по силе дара не прошли испытания на магическую степень, зато вполне годились для несложных дел. Расценки патруля были высоки, но в случае чего, их можно было привлечь к ответу за некачественную работу. Монахи работали за вознаграждение, зачастую бесплатно, но вполне могли отказаться от работы, посчитав, например, визит нечисти возмездием или наказанием. А вот наемники брались за любое дело, и оплату можно было сторговать поскромнее, и языками они не болтали, но все это в том случае, если объявившаяся тварь не входила в красную двадцатку. С тварями из двадцатки наемники практически не связывались - себе дороже.

Сложно поверить, что двадцатку создал один человек. Его настоящее имя давно уже стерлось из истории, а вот прозвище Красный, данное за пристрастие к одежде красных оттенков, осталось.

Маги хранили свои секреты надежнее государственных, а потому личность Красного была овеяна многочисленными домыслами и легендами. Доподлинно известно, что он по какой-то причине невзлюбил людей, удалился в глушь и занялся созданием магических друзей. Его попытались вернуть в общество и рамки закона. Красный ответил созданием защитников. И пошло-поехало. Сколько магов полегло при уничтожении Красного, скрывалось до сих пор. Говорили, что в итоге, когда стало совсем жарко, Красный пожертвовал собой ради своих созданий. Просто позволил себя убить, отправив зверюшек прочь.

Маги вздохнули свободнее и занялись рутинным делом - выписав двадцать ордеров на уничтожении разбежавшихся монстров. Но оказалось, что Красный ушел из жизни не просто так, а оставив бо-о-ольшую такую подлянку. Не зря же, до сих пор при упоминании его имени у магов начинается нервный приступ.

Искусственное создание не может создавать себе подобных. Это закон. Оно уникально и существует либо за счет потраченной на него энергии, а затем само развеивается, либо учится эту энергию добывать извне, и тогда его жизнь оборвет сталь или заклинание.

Через некоторое время динатросы сообщили о паре уничтоженных ими тварей, в которой одно из существ было самкой, а второе самцом. Однако в министерстве отмахнулись, трусливо решив, что произошла ошибка.