Изумрудный шторм - Уильям Дитрих Страница 11

Удача так непостоянна.

Я несколько раз едва не захлебнулся – точнее, много раз, и позже решил, что самое противное и мучительное – это как раз «едва». Если б я просто утонул, то потерял бы сознание, и это стало бы благом и освобождением от мук. Жертва просто перешла бы в другой, лучший мир. Но я давно уже выработал привычку никогда не сдаваться, сопротивляться до последнего, а потому «нахлебался» в прямом и переносном смысле сполна. Видимо, именно эту цель и ставил перед собой этот ренегат, офицер тайной полиции по имени Леон Мартель. Прошла неделя c того дня, когда я впервые посетил магазин Нито – и вот теперь лодыжки у меня связаны, шею сковывает металлический воротник, сам я подвешен головой вниз на огромном крюке мясника, и Мартель методично окунает меня в ванну с ледяной водой.

– Сожалею, но это продиктовано крайней необходимостью, мсье Гейдж, – говорил он мне, пока я отплевывался. – Страшно хочется быть настоящим джентльменом, а вы отказываетесь мне помочь. Не желаете сотрудничать.

– Да ничего подобного! Я ничего не знаю и не понимаю!

И голова моя снова нырнула под воду.

Я старался задерживать дыхание как можно дольше. Волосы мои свисали вниз и касались жестяного дна. Но затем я не выдержал, запаниковал, забился, выпустил изо рта целый поток пузырьков, и вода ворвалась мне в легкие. Они, казалось, просто разрываются от боли, и тут Леон снова выдернул меня на поверхность, где я долго кашлял и задыхался. Идиот наклонился – от него нестерпимо воняло чесноком – и спросил:

– Где потерянные сокровища ацтеков?

– Да я впервые услышал о них неделю назад!

И снова голова моя ушла под воду.

Я подозревал, что со мной случится нечто подобное, по двум причинам.

Во-первых, мне постоянно не везло, когда появлялась возможность заполучить целое состояние. Так отчего же я вбил себе в голову, что мне запросто, как любому другому человеку, удастся выгодно продать роскошный изумруд? Сокровища ускользали всякий раз, стоило мне лишь дотронуться до них.

Во-вторых, в магазине Нито, когда мы вернулись туда ровно через неделю, чтобы узнать историю камня и получить причитающиеся нам деньги, было как-то подозрительно тихо. Входная дверь была заперта, покупателей не пускали, и лишь постучав в витрину, я добился, чтобы приказчик Мари-Этьена впустил нас. Астиза снова нервничала, оставила Гарри с его игрушками под присмотром няньки, а потом вдруг заявила, что люди поглядывают на нас как-то странно пристально и что будто бы одного и того же любопытствующего она видела три раза. Я предположил, что они смотрят на нее.

– Ты слишком скромна, – заметил я. – Понятия не имеешь, какая ты у меня красавица.

– Давай скажемся больными и зайдем в другой раз, – попросила жена. – Что-то у меня плохие предчувствия. – Она была суеверна, как какой-то моряк.

– Ага, и оставим состояние, достойное короля, у Нито? – возразил я. – Вот тут-то как раз есть о чем беспокоиться! Ведь ты сама говорила, что надо спешить. Если тебя так тревожит наступление войны, надо поскорее завершить сделку и отплыть в Америку.

Торговцы обычно очень любезны, когда деньги должны перейти из рук в руки, но, впустив меня в магазин, приказчик ювелира избегал смотреть мне в глаза и поспешил скрыться за прилавком.

– Где Нито? – спросил я его.

– У себя в мастерской, мсье.

Он прижал лупу к глазу и рассматривал бриллиант с таким видом, точно тот мог в любой момент раствориться в воздухе. Я же, разумеется, уже несколько раз потратил в своем воображении полученное мной состояние и не придал значения этим странностям. Просто решил, что наша сделка столь значительна, что ювелир хотел передать мне эту огромную сумму в приватной обстановке.

Я успел обзавестись небольшим увеличительным стеклом и повесил его на шею на шнурке – чтобы было под рукой, когда придется еще раз взглянуть на изумруд. Прежде чем сдать камень на оценку, я тщательно изучил его и теперь собирался посмотреть на него снова. Мне не хотелось, чтобы Нито подменил изумруд, а затем отказался от сделки. Я был страшно умен и осторожен – так мне казалось. Но вскоре выяснилось, что недостаточно умен и осторожен.