Паника - Лорен Оливер Страница 11

Додж

Додж никогда не спал больше двух-трех часов подряд. Он не любил это признавать, но ему снились кошмары. Ему снилось, что он идет по длинной известковой дороге, которая внезапно заканчивается, и он падает. Иногда ему снилось, что его держат в сыром подвале с низким темным потолком, кишащем пауками.

Кроме того, он совсем не мог спать после пяти утра, когда мусоровоз с грохотом проезжал по кварталу Мэтт. В течение дня тоже невозможно было вздремнуть – люди толпами шли обедать в закусочную Дот; официанты волокли мусор и пустые жироловки [8], а затем гремели мусорными контейнерами под окнами Доджа. А время от времени, когда задняя дверь закусочной была открыта, оттуда доносились обрывки разговора мамы Доджа:

– Еще кофе, дорогой?

Но после испытания на водонапорных башнях Додж спал спокойно и без кошмаров. Он проспал всю обеденную суету и проснулся не раньше двух часов дня. Он натянул спортивные штаны, размышляя, стоит ли идти в душ. Решил, что все же не стоит.

– Приве-е-е-е-т, – сказала Дэйна, когда он вошел в кухню. Он дико хотел есть. И пить. Как будто игра пробудила в нем чувство голода. – Как все прошло?

Она расположилась в гостиной, где могла смотреть телевизор, а из окна было видно заднюю дверь закусочной. Через окно слабо пробивался серый свет. Пылинки проплывали в воздухе позади мамы Дэйны. На какое-то мгновение Додж почувствовал прилив любви к этой маленькой комнате – треснутая тумбочка под телевизор, тонкий пятнистый ковер, бугристый диван, который почему-то был обит джинсовой тканью.

И конечно, в нем проснулась любовь к ней. К его Дэйне.

С годами сходство между ними немного стерлось, особенно в последний год, когда она набрала вес – ее щеки, грудь и плечи стали больше. Тем не менее сходство по-прежнему было, несмотря на то, что у них были разные отцы и она была гораздо светлее его. У них были одинаковые темно-каштановые волосы, карие глаза, расположенные далеко друг от друга, очерченные подбородки, и носы, которые у обоих были почти незаметно повернуты влево.

Додж открыл холодильник. По-видимому, мама ушла прошлой ночью. В холодильнике были коробочки с остатками китайской еды. Он открыл их и понюхал. Курица с брокколи и жареный рис с креветками. Неплохо. Дэйна смотрела, как он сложил все это на тарелку, взял вилку и начал есть, даже не удосужившись разогреть.

– Ну так что? – напомнила она о своем вопросе.

Он хотел повременить с новостями и ничего ей не говорить, чтобы она помучалась. Но ему нужно было сказать. Нужно было поделиться этим хоть с кем-нибудь. Он отложил тарелку, прошел в гостиную и сел на диван, который они с Дэйной называли Бочкой.

– Полная лажа, – ответил он. – приехали копы.

Она внимательно на него посмотрела.

– Уверен, что хочешь участвовать в Панике, Додж? – спросила она тихо.

– Перестань, Дэйна. – Он был раздражен уже тем, что она это спросила. Он положил ее ноги на свои колени. Только с помощью массажа можно было предотвратить полную атрофию [9]. Додж по-прежнему настаивал на том, что необходимо каждый день разрабатывать икроножные мышцы, даже несмотря на то, что Дэйна долгое время утверждала, что это бесполезно. Она была у десятка разных докторов. И уже год ходила на физиотерапию.

Но все было без изменений. Никаких улучшений. Она больше никогда не сможет ходить. Если не случится чудо.

Несмотря на ежедневный массаж, ноги Дэйны были по-прежнему тонкие и бледные, напоминающие стебель какого-нибудь растения. Даже когда ее лицо стало более округлым, а руки более широкими, ее ноги продолжали усыхать. Додж старался не думать о том, как в детстве эти же ноги толкали ее вперед во время бега и несли ее к деревьям, когда они карабкались по ним на скорость. Она всегда была сильной. Маленькой, но удаленькой. Она была сильнее и смелее мальчишек.

Дэйна была лучшим другом и подельником Доджа за всю его жизнь. Будучи на два года старше его, она была зачинщиком всех затей и игр, которые они придумывали. Когда ему было пять, они попытались продать бутылки, наполненные их газами. В семь лет они все лето исследовали свой район в Доусене, штат Миннесота, в поисках сокровищ, а в итоге нашли сарай в саду, полный всякой странной ерунды – старый цилиндр, сломанный радиоприемник, две спицы от шины и ржавую раму велосипеда. Они умудрялись находить себе приключения в любом задрипанном городке, куда их маме вздумалось их всех забросить.

Но теперь у них уже никогда не будет приключений. Она больше никогда не сможет забраться на дерево, или покататься на велосипеде, или поставить пять баксов на то, что она все еще сможет обогнать его в беге. Она никогда не сможет помыться, встать и сесть с унитаза без посторонней помощи.

И всему виной был Люк Хэнрэхэн. Он испортил ее машину, сделал что-то с рулевым управлением перед решающим Поединком, из-за чего она съехала с дороги. Додж это знал.