Кремль 2222. Арбат - Максим Хорсун Страница 11

Близнецы натянули луки, дядька Ярополк обнажил меч.

Лан и сам не знал, чего его понесло на рожон. Он ощущал, как Ждан Ростиславович, перехвативший поводья Тишки, прожигает ему взглядом дыру между лопаток. А еще – напряжение готовых к бою дружинников, ведь он оказался на линии огня. Но уверенность, что он все делает правильно, вела его вперед. Расстояние до приостановившихся у поворота на Рыбный переулок крысособак таяло.

Короткошерстный вожак – круглая голова, торчащие в несколько рядов клыки, мощные мышцы и покрытая шрамами шкура – уселся прямо перед Ланом. Склонив лобастую башку набок, пес-мутант заглянул человеку в глаза. Лан почувствовал легкое теплое прикосновение к переносице. Это было обманчивое ощущение, поскольку взгляд есть взгляд, отпечатков пальцев не оставляет. Но в данном случае чувствовалась в вожаке особая сила, он словно видел человека насквозь.

Лану же особенно скрывать было нечего. Еще живы были в его памяти те деньки, когда крысособак держала в Кремле почти каждая семья. Самые крупные особи охраняли стены крепости вместе с дружинниками и без страха шли в бой против нео.

Он положил посох на асфальт, медленно распрямил спину, держа руки на уровне пояса. В бедро укусила блоха, это немного снизило патетику немого диалога с крысопсом и заставило Лана истошно почесаться.

– Если пойдете вперед, то все блохи с площади будут вашими, – сказал он, глядя в широко распахнутые глаза вожака. – Не думаю, что тебе нужно такое удовольствие.

Вожак неуверенно вильнул куцым хвостом. Остальные крысособаки переглянулись. Молодой кобель, еще недавно подросток, положил голову на мощные передние лапы, пискляво зевнул и активно замотал хвостом. Ему явно хотелось подружиться с человеком. Пегая сука с покрытой шрамами холкой зарычала, призывая остальных порвать Лана на куски. К счастью, стая не повелась на ее призыв.

– У вас свой путь, у нас – свой, – чуть наивно, словно объясняясь с ребенком, проговорил Лан. – Я в жизни ни одного четвероногого не обидел… нео – не в счет, они ведь тоже иногда на четырех лапах бегают, ну, ты знаешь сам. Разойдемся по-хорошему, а?

Вожак оценивающе поглядел в открытое лицо Лана, потом – на нацеленные луки, на тусклый свет луны, отражающийся в лезвии меча дядьки Ярополка, и, приняв решение, тявкнул. Свора круто развернулась и понеслась тенями над землей через развалины Варваринской церкви в Зарядье. Не прошло и десяти секунд, как последний крысиный хвост исчез в кромешной тьме, царящей под деревьями парка.

– Они ушли, – объявил Лан товарищам, встретившим его каменными лицами.

– А если бы по-хорошему не обошлось? – пожурил его Ворон. – Предлагаешь в следующий раз стрелять сквозь тебя?

– Стреляйте, если понадобится, сквозь меня, – пожал плечами Лан. – Делайте, что должны.

– Вот спасибо – разрешил, – проговорил с ледяной усмешкой Чеслав.

Лан с удивлением поглядел на свои руки: они дрожали так, что едва могли держать посох. Да в ногах появилась неожиданная слабость. Он словно только-только встал с постели после долгой болезни, едва не приведшей его на погребальный костер. Это не укрылось от наблюдательных глаз дружинников.

– Перетрусил слегка, да? – Горазд похлопал Лана по плечу.

– Нет-нет! Чую, тут что-то другое, парни, – подал голос дядька Ярополк. – Некоторые крысособаки, в особенности вожаки стай, могут слышать наши мысли, настраиваясь на один лад с человеком. Сдается мне, Лан только что провел переговоры… как это по-научному… э-э… телепантически. И это забрало у него силенок.

– Хм… – Чеслав приподнял шлем и почесал затылок. – Вот где крысособака зарыта! Выходит, знаем Лана мы не до конца…

– Он сам себя не до конца знает, – поправил воина дядька Ярополк.

– А, например, таким же образом убедить маркитантов снизить цену – слабо? – полюбопытствовал Ждан Ростиславович.

– Нет у меня никакого дара, – хмуро отмахнулся Лан. – Просто животных люблю, и не хотел я, чтоб вы тратили силы на бой, которого можно избежать.

– На нет и суда нет, – сказал Ворон. – На что точно не стоит тратить силы – так это на разговоры. Идем, братцы!

Лан был рад продолжить путь. Дурацкая дрожь, которая появилась в теле после встречи с крысособаками, с каждым шагом сходила на нет. Предположение старого дружинника, что он якобы имеет дар, помогающий находить общий язык с животными, Лан даже обдумывать не стал. Еще не хватало – чур меня! – мутантом прослыть! Просто животные чувствуют, что он их любит, и отвечают тем же. Ну, почти все отвечают, кроме Тишки, тот – крепкий орешек.

Они свернули в Никольский переулок. Ворон метнулся в тень, и Лан в один момент потерял его из виду. Остальные дружинники тоже загадочно исчезали и столь же необыкновенным образом появлялись вновь, причем оказывалось, что они идут рядом: протяни руку – и дотронешься до холодного металла кольчуги, прикрывающей плечо. Иногда Лану чудилось, что его вместе с Тишкой и тяжело сопящим Мастером Торговли воины бросили на улице одних. На самом же деле дружинники шли совершенно бесшумно, держась глубоких теней. Время от времени кто-то уходил проверить фланги, а кто-то – задерживался, чтоб посмотреть, не крадется ли за отрядом какая-нибудь злокозненная сволочь, готовая ударить в спину. Ворон вообще шел на квартал впереди отряда, выискивая опасности, которые могли бы оказаться на пути.

В Большом Черкасском переулке стали попадаться следы недавнего присутствия нео. Кострища, угли в которых еще не успели остыть. Блохастые лежанки из сухих ветвей и заскорузлого от грязи тряпья. Кривые шалаши, крытые дырявым рубероидом или полиэтиленом. Утварь, сплошь состоящая из предметов довоенного производства, в своем большинстве – грязных, битых и часто используемых не по назначению.

Под каблуками хрустели свежеобглоданные кости, принадлежавшие павшим в бою косматым мутантам. Как говорится, война – войной, а ужин по расписанию. Не пропадать же дармовому мясу.

Иногда взгляд выхватывал брошенное оружие: копья, дубины, погнутые щиты из автомобильных колпаков. Лан поднял интереса ради дубину – утыканную арматурой, с перевитой стальной проволокой рукоятью. Весила эта хреновина не меньше, чем полпуда. Оказалось, что рукоять покрыта тонким слоем скатанной шерсти бывшего владельца дубины. Ощущение жирной грязи, приставшей к ладони и пальцам, еще долго преследовало Лана.

Они вышли на Никольскую, с ходу пересекли почти свободную от обломков проезжую часть и свернули в Третьяковский проезд. Отряд собрался под массивной аркой, сохранившейся не иначе как благодаря крыш-траве. Мастер Торговли потребовал воды, и Лан подал ему флягу, что болталась на тишкином боку рядом с мешками.

– Нас пасут, – сообщил Ворон.

Близнецы одновременно кивнули. То ли тоже заметили опасность, то ли просто показали, что приняли к сведению. Лан машинально положил руку на одну из трех заточек, припрятанных за поясом.

– И кто? – спросил Ждан Ростиславович.

– Люди, или нечто на них похожее, – ответил Ворон. – Я заметил троих. Наблюдают издалека. Думаю, что это – мародеры.