Люди Солнечной системы - Сергей Синякин Страница 11

Большой купол был предназначен для оранжереи.

Новичок всегда приходил в восторг — стебли многолетней травы четырехметровой высоты, карликовые вишни и яблони, разросшиеся до самой вершины тридцатиметровой высоты купола, огромные огурцы и помидоры, которых не могли спрятать листья, — все это заставляло удивляться и восхищаться, а головки подсолнуха, достигавшие в диаметре трех-четырех метров, вдруг заставляли вспомнить детские сказки. Сад был детищем биолога Стюарта Хэрриса, но ему с удовольствием Помогали все свободные от работы обитатели станции. Лунный грунт, богатый накопленными за века микроэлементами, соединенный с доставленной на Луну земной почвой, творил чудеса, за которыми было трудно угнаться гидропонике. Нет, выращенные гидропоническим способом овощи тоже были велики, но многие отмечали, что они уступают во вкусе овощам, выращенным в грунте. Как бы то ни было, но у обитателей станции «Селена» был свой сад и свой огород, которые приносили землянам немало гастрономических удовольствий, но еще больше — духовного удовлетворения. Даже заядлые горожане вдруг вспоминали о своих деревенских корнях и увлеченно занимались огородничеством. Почти у каждого была собственная грядка, на которой росло что-то особенное, пусть хоть размерами, но отличавшееся от того, что росло на грядках других.

Многие ворчали на то, что воду с лунных ледников использовать запрещалось, а грунт — нет. Конечно, доля субъективизма в такого рода указаниях и запретах имела место, но, во-первых, как говорили выступавшие за запреты, лунный грунт уже хорошо изучен, даже апробирован на Земле, а во-вторых, указания даются для того, чтобы они исполнялись, а не оспаривались. Следили за этим строго, нарушителей сурово наказывали — вплоть до отправки на Землю.

Пластиковые переходы базы служили для самовыражения и поддержания психологического равновесия. Так порекомендовали психологи, однако этого требовала и сложившаяся на базе практика, поэтому пластиковые стены переходов были разрисованы доморощенными художниками базы. В большинстве своем рисунки были полупрофессиональны, некоторые даже казались выполненными детьми, но были и такие обитатели отанции, которые вполне бы могли сделать рисование своим основным ремеслом. Эти художники получили в личное пользование переходы целиком, и днем можно было увидеть людей, внимательно разглядывающих рисунки «профессионалов», чьи вернисажи были ничуть не хуже иных мастеров кисти, выставлявшихся в художественных галереях Земли.

Зал заседаний, напротив, был выдержан в строгой деловой тональности. Удобные кресла вокруг небольших столиков, столик с микрофоном для докладчика, на стене — экран для демонстрации материалов, деловая окраска стен и отделка их материалами, не привлекающими излишнего внимания. Все было сделано для работы, чтобы люди не отвлекались от разрешения обсуждаемых проблем.

Обитателям базы было не до самовыражения. И на лунном огороде копаться было некогда. С утра все собирались в зале заседаний, перед группами ставились очередные задачи, и все отправлялись на поверхность — искать Ван Келлена. Завхоза базы Дзюбу отстранили от занимаемой должности, но на Землю он не отправился. Стоящий на космодроме автоматический транспортник для пассажирских перевозок не годился, а прилет пилотируемого планетолета ожидался лишь через два месяца, если только происшествие не внесло коррективы в планы начальства. Вместе с остальными Дзюба принял участие в поисках геолога, но шансы на успех этих поисков казались ничтожными: вокруг базы располагалось несколько десятков неисследованных кратеров и цирков, каждый из которых мог оказаться последним пристанищем Ван Келлена.