Врата войны - Роман Буревой Страница 11

Борис смотрел на свежую могилу и плакал. Размазывал слезы перепачканными в земле руками, на щеках оставались грязные разводы.

— Мы бы все погибли, если бы не вы, Виктор Павлович.

— Ерунда, вы бы с Димашем сами вышли...

— Нет, мы бы назад поперлись. Или вперед.

Вперед? Что бы было, если бы они прорвались через ловушку? Попали бы в таинственную Валгаллу?

— Ну почему вы, портальщики, не расскажете, как тут страшно? Почему не остановите? — Борис всё повышал голос. Он уже кричал. — Расскажите правду! Остановите! Здесь же кровь! Смерть! Убийство! Подлость! Ну скажите... скажите...

— Да говорили уже, сотни раз, — устало махнул рукой Виктор. — Помнишь репортаж о резне в Амиде? Нет? Вот видишь! Стоило бы поглядеть, прежде чем сюда соваться. Кто хочет, тот знает. Но все равно идут. Вот ты — почему здесь?

— Я не могу сказать, — Борис жалобно всхлипнул.

Кажется, он надеялся, что Виктор Ланьер начнет его расспрашивать. Но Виктор промолчал.

7

Лейтенант Рузгин не ошибся: Димаш уже все приготовил. Кофе сварил, хлеб гидрировал и на каждого по банке с мясом разогрел. Бумажные тарелочки расставил на ящике из-под парализующих гранат. В пустой банке лежали жареные грибы с лучком и майонезом. Лук они еще в первые дни накопали в деревне на грядках пасиков. По части готовки Димаш — не простой кашевар, а чудодей, колдун. Недавно суп из грибов сварил такой, что все трое обожрались до совершенного безобразия. Долго потом ворочались в спальниках без сна. Чтобы хоть как-то сладить с неимоверной тяжестью в желудке, тайком крались к огромной кастрюле, принесенной из деревни, черпали остывшее варево и не могли остановиться. После того замечательного супа у всех троих возобновился чертов понос.

Услышав приказ Бориса, рядовой Димаш подпрыгнул от радости:

— Давно бы так!

Борис вздохнул. Если бы вышли они вместе с батальоном, то почти наверняка Рузгин мог рассчитывать на присвоение нового звания. А так... Как пришел он лейтенантом в этот мир, так лейтенантом и уйдет.

— Люминофоры брать? Помнится, в тайник мы сложили массу люминофоров. — На той стороне Димаш заведовал складом. Прятать, перепрятывать, создавать ячейки хранения было его страстью. Запасливость — хомячья. Прежде и щеки были под Стать — теперь запали.

— Бери. Чем больше, тем лучше, — кивнул Рузгин. Пусть Димаш тащит люминофоры, а то прихватит что-то совсем непригодное. Его не остановить.

— Говорят, у ворот почти не стреляют. Там всегда дежурят эмпэшники.

— У ворот — да. Но до ворот еще дойти надо, — уточнил Виктор. — Хорошо, если перемирие успели заключить, тогда пальбы не будет. А если нет... Наблюдателям и эмпэшникам не всегда удается навести порядок.

Про ворота и обычаи этой стороны он знал куда больше остальных — все-таки портальщик. Но пусть он знал, что должен увидеть, — все равно, увидев, бывал потрясен. Ему даже казалось, что Димашу и Рузгину проще. Хотя они тоже в первый раз прошли через врата.

— Военная полиция будет держать охрану до последнего вечера. Но в десять они уйдут. До полуночи у ворот давка, паника. Все зависит от того, сколько патронов у кого осталось, — Виктор пересказывал ребятам худший сценарий возвращения за врата. — Лучше бы нам проскочить пораньше.

В этот раз Димаш не стал рассиживаться за импровизированным столом. Запихал в рот бутерброд с паштетом, залпом выпил кофе и выскочил из блиндажа. Виктор последовал за ним. Хоть и не так спешно.

— Француз... То есть извините, Виктор Павлович... — Димаш, помня о разнице в возрасте и в положении, относился к портальщику уважительно. — А правда, что мары зимой совершенно звереют и трупы едят?

— Правда, — подтвердил Ланьер.

Он сам видел немало голограмм с изуродованными телами. Но обглоданные трупы никогда не показывают в новостях. Негласное соглашение портальщиков.

— Правду говорят, что человечина сладкая?

— Извини, не пробовал.

— Ну, может, слышали?

— Я много чего слышал, Димаш. Но это не значит, что я должен тебе все рассказывать.

8

Деревня пасиков располагалась в низине. Если смотреть отсюда, с поросшего чахлым лесом холма, она казалась игрушечной. Белые аккуратные домики, оранжевые черепичные крыши. Кажется — спустишься в деревню, а там на пороге тебя встречают детки, девушки, довольные мамаши.

Ни хрена там нет. Никого. Два крайних дома сожжены дотла. В остальных выбиты окна, сорваны двери. Деревню грабили несколько раз. К тому времени как Рузгин и двое его подчиненных добрались до этого холма, деревня уже опустела. За все время — а сидели они здесь с сентября — в низине дважды появлялись мары. В первый раз их было трое, они набили полные мешки всем что попадется и ушли. Димаш тогда почти не мог ходить. Борис походил на призрак. Виктор равнодушно смотрел, как мары уходят.

«Вернутся, непременно вернутся», — решил он тогда.

Мары вернулись через неделю. С тележкой. Трое друзей (Валюши уже не было в живых) к тому времени немного оклемались. Рузгин велел вооружиться только бластерами и идти в деревню. Мародеры не подозревали об опасности, стаскивали награбленное в один двор. Потом привязали к дереву сделанный из тряпок манекен и принялись палить. По знаку Рузгина три лазерных луча пресекли веселье. Трупы маров зарыли на огороде, из награбленного взяли банки с консервами, а остальное спрятали в тайник. Там было штук двадцать термопатронов и три упаковки люминофоров.

Именно к этому тайнику теперь шли Виктор с Димашем.

Миновали голубую будочку уличного туалета, застывшую у самого подножия холма. Их несвершенный подвиг на ниве гигиены. Значит, уже половину дороги до деревни прошли.

— Если честно, самым интересным был тот, первый, бой, — признался Димаш. — Когда мы выбили «синих» за перевал. Потом пошла какая-то бурда... Передислокация, марш-броски. Своих сколько раз обстреливали! Кретинизм какой-то. Неужели все нельзя распланировать? Так ведь, Виктор Павлович?

Виктор пожал плечами.

Он, честно говоря, плохо представлял, что на этой стороне можно назвать словом «интересно». Гору трупов? Чье-то изувеченное тело? Взрыв фотонной гранаты? Все это он видел.

Гора трупов была, правда, невелика. Семнадцать тел, обугленных, в обгоревших лохмотьях. Около «горы» стоял парламентер «синих» с грязноватой белой тряпкой в руках и ругался с майором «красных». Рядом представитель наблюдателей что-то записывал ручкой в измызганный блокнот. Было жарко, парламентер то и дело отирал белой тряпкой лоб. Два санитара в накидках с красными крестами на груди и на спине сидели на подножке медицинской машины и курили. Рядом на земле лежала стопка черных блестящих мешков для трупов. Когда Виктор принялся снимать на видашник машину, парламентера и погибших, один из санитаров кинулся на него, потрясая кулаками и ругаясь. Хотел отнять камеру. От санитара помог отбиться Димаш. Отступив, Виктор показал санитару значок с голограммой портала «Дельта-ньюз». Но значок привел санитара в еще большую ярость.