Хранитель ключей - Воль Страница 11

На столе, который был придвинут к стене, лежала раскрытой книга, и там были написаны следующие строчки: «Если ты ступил на эту дорогу, пускай тёмную и опасную, сохраняй своё достоинство до конца, не жалей, не сочувствуй себе, не обвиняй жизнь и её повороты. Ноша у каждого тяжела, но, если ты принимаешь её, значит, можешь донести её до победного».

Девушка продолжала сидеть и смотреть на экраны, а на круглом стеклянном столе в гостиной лежали стопками книги фантастического жанра, множество научных журналов, в том числе на английском языке, различные энциклопедии, а также каталоги частных коллекций. Всё это относилось к разным сферам человеческой жизни: наука, космос, мода, досуговая массовая литература. Казалось, обладательница этих книг обожала всё это, находила в этом особое наслаждение, но, как на зло, это всё было частью её работы. Молчаливой. Суетной. И невыносимой.

На знакомой доске появились новая фотография и новая отметка на карте мира.

***

– Яра, ну покушай, хотя бы совсем чуть-чуть! – просила измученная женщина, подносившая ложку с ароматной кашей худой, болезненной на вид девочки, половина головы которой было замотана бинтами. В том числе и область глаз.

– Отстань! – синие губы. Сухие. Она лежала на постели, а в её тоне звучало много токсичной желчи, убивавшей персону, подносившую ложку. Женщина всхлипывала, кипела от боли, глядя на ребёнка, проклинала жизнь и обстоятельства. – Я не желаю есть. Лучше убейте меня. Убейте, – и девочка оттолкнула женщину, взвыла, зарыдала. Поднесла ладони к лицу и прикоснулась к тому месту, где должны были быть глаза. – Мне страшно. Мне так страшно.

Мать исхудавшими руками обнимает бледную дочь, прижимает её голову к своей груди и молит Бога проявить милосердие.

«Темнота пожирает, рвёт до костей.

Столько разных мастей для битых костей.

Ненависть, боль. Чернота во всевластии,

Открывшая дорогу к жёсткой апатии.»

Девочка крутится вокруг себя, танцует какую-то программу талантливо, живо, точно. Падает красный резиновый мяч. Тело ослабло, больше не слушается. Она споткнулась о то, что не видит.

– Не вижу. Ничего не вижу! – и снова рёв. И снова подбегает бедная мать, пинает злостный мяч, обнимает дочь и просит не переживать. Так и сидят.

***

Мужчина сел на одно колено и взглянул на девочку в белых бинтах, безмолвно сидящей в одиночной палате и глядящей в стену.

– Что с твоей мамой, отцом, бабушками и дедушками? – спросил он сироту.

– Никого нет. Я одна, – произнесла в ответ девочка-подросток, потемневшая за время лечения. – Посадите их навсегда. Если через три или пять лет они выйдут на свободу, они пойдут мстить.

– Ты так думаешь? – мужчина сглотнул. Тёмные мысли придавили его широкое тело.

– Люди не меняются. Они завистливы и обожают мстить тем, кто пострадал от их деяний, потому что сами из себя ничего не представляют.

– Почему ты так считаешь? Неужели все такие по твоему мнению? – мужчина не останавливался в своих вопросах.

– Моих мать, бабушку, дедушку застрелил преступник, севший в тюрьму за браконьерство благодаря моей матери, – она не смотрела на человека, говорила правду без утайки. Её голос проедали ненависть и жестокость к обидчикам, и непримиримость к смягчающему приговору. Мужчина изменился в лице. Стал странным, пугливым и не знающим, что сказать в данной ситуации. Они долго молчали. Девушка продолжала сидеть. Её длинные тёмные волосы превратились в жалкие клочки. Вся красота и юность были стёрты жутким боем на пустыре, куда ударило несколько ярких, почти чёрных молний, привлекших внимание людей, брезговавших подходить к окну, слыша из улицы доносившийся шёпот малолетних преступников. Чудо спасло детей от обморожения. И чудо, что и этот ребёнок, сидящий перед мужчиной, был жив. – Не переживайте. Это произошло пять лет назад.

– Тебе было… семь? – ужаснулся спрашивавший, впервые встречая такого ребёнка.

– И что с того? – она впервые повернулась к мужчине. – Господин судья, я очень устала. В следующий раз, как придёте, принесите мне уголовный и административный кодексы. Я буду следить за справедливостью приговора. И я буду очень зла, если он меня не защитит и если из-за него через пять лет меня убьют где-нибудь в подворотне. Старым ржавым гвоздём, – серые выразительные глаза въелись в подсознание судьи, пришедшего специально к пострадавшей, чтобы всё выяснить и увидеть собственными глазами.

Мужчина бежал из палаты, сотрясаясь и телом, и душой. Эти серые глаза не давали покоя. Это худое синее от лекарств и сырости лицо шокировало, а взгляд брошенного ребёнка был невыносим… Помощник судьбы с особым молчанием посмотрел на мужчину, прекрасно понимая ситуацию, в которой были замешаны не только детдомовские дети.

– Деньги – жуткий источник проблем, – выдохнул помощник, когда они вышли из больницы и направились к машине. – Жалко девочку. Тогда скандал был нешуточным. Почти год никому апелляции не принимали и не смягчали приговоры. Все забоялись за свои жизни.

– Я не знал, что в Хабаровске может произойти и такое…

– А почему нет? – пожал плечами молодой человек. – Хабаровск известен криминалом и жестокостью. Школьный терроризм, живодёрство, перестрелки даже в здании органов власти… А, спокойный город на вид? – помощник хохотнул. – И здесь кипит жизнь, Павел Анатольевич.

– Люди везде одни. Не сходили бы с ума – не судили, – они выдвинулись к зданию суда. – Принеси мне всё, что касается того дела, о котором говорила пострадавшая.

– Интересно?

– С каждым может случиться. Нужно знать детали.

***

– Не может быть, – выдохнул Павел Анатольевич так, что не заметил, как прикусил язык, изучая материалы дела пятилетней давности. Преступник после отбывания срока решил отомстить следователю, отправившего его за решётку, лишив всего. Хранение нелицензированного оружия, контрабанда, браконьерство, взяточничество, шантаж, подкуп. Он знал это дело, но был занят получением новой должности, да и работал в другом регионе.

Тот мог избежать наказания из-за влияния на прокурора и судью, подбивал клинья и к следователю, но смелая и бойкая женщина, удивительная по натуре, остановила беспредел. Правда, не смотря на взволнованную общественность, ему смягчили срок, но сдвиг в этом направлении произошёл.

Однако Павла Анатольевича мало волновало дело. Безумными глазами он смотрел на фотографии жертв убийства, среди которых была молодая, цветущая когда-то симпатичная женщина, лицо которой он знал не понаслышке.

– Почему? Почему? – не верил повороту судьбы. Сжимал фотографию и пылал от внезапного удара безмятежного прошлого, спавшего около двенадцати лет.