Бездна - Анатолий Махавкин Страница 11

– Нормально Вобла уделала того лоха! – внезапно выпалил Швед, желание которого потрепать языком буквально раздирало на части. – Я, конечно, знаю, ей палец в рот не клади, но чтобы с одного удара такого кабана… Хотя я до сих пор вспоминаю, как она работала в бойлерной с теми азерами.

– Когда ты её из брандспойта окатил? – хмуро спросил Зверь. – Временами мне кажется, будто у неё не все дома. Я как-то был у неё в гостях и сдуру полез в бар…

– А, это ты насчёт черепов? – Швед гулко захохотал, покачивая головой. – Психованная, собирает головы, варит их, а потом сушит! Чокнутая стерва!

– У меня тоже был один такой знакомый, – подключился к разговору Теодор Емельянович, – капитан. Так он был одержим идеей делать из вражеских офицеров чучелы, причём звание должно было быть не ниже его собственного. Он собирался ставить эти, так сказать, изделия в прихожей вместо подставок под зонтики и шляпы. Мило, не правда ли? Видимо, ненормального стоило отправить в дом умалишённых, но в штабе его чрезвычайно ценили, поэтому смотрели на подобные шалости сквозь пальцы.

– Ну и как, у него получилось? – давясь смехом, хрюкнул Швед.

– К сожалению, для него – нет, – покачал головой Теодор. – Во время одного из заданий ему отрезали голову.

– У вас, гэбэшников, много таких, чокнутых, – опять захохотал лысый, и Емельянович, взиравший на него поджав губы, изумлённо приподнял брови. – У меня тоже был знакомый, который работал у вас, в комитете, раньше. Добрый такой старичок, ласковый… Педик старый, приглашал к себе домой мальчиков, поил их какой-то дрянью и сношал во все дыры. Говорил, типа привык к этому, когда работал у черножопых. Утюг его крыл, потому что пердун имел выход на азиатских толкачей. Потом дедуля впал в полный маразм и собрался идти сдаваться. Пришлось его завалить.

– Я работал в ГБ? – спросил Теодор у Зверя, и тот молча пожал плечами. – Как много можно узнать о себе нового и интересного.

– Эт чё ещё за ботва? – спросил Швед, всматриваясь в зеркальце заднего вида. – Ещё и сигналят, козлы.

Действительно, откуда-то сзади доносились вопли клаксонов, словно нас догонял свадебный кортеж. Оглянувшись, я увидел два джипа, преследующие нас на огромной скорости, причём ведущая машина показалась мне очень знакомой. И не только мне.

– Узнаёшь? – спросил у Шведа Зверь, точно так же, как и я, разглядывая преследователей. – Тачка тех лохов, одного из которых уделала Вобла в кабаке. Очень настойчивые ребята.

– Хотят забить стрелу? – рассмеялся водитель. – Тогда мы – это то, что им нужно.

– А ну, подвинься, – бросил Зверь нарику и, отодвинув его мощным плечом, запустил руку в хвостовую часть машины, откуда достал массивный баул типа «мечта оккупанта», который так обожают туристы. Какие-то угловатые предметы, вроде клюшек для гольфа, оттопыривали ткань сумки. – Швед, ты что-нибудь имеешь при себе?

– Лишний хрен заднице не помеха, – пожал плечами лысый водитель, – особенно если собираешься тереть со всякими отморозками.

– Как я понимаю, намечается грубый вариант? – поинтересовался Теодор. – Ну, добро, будь по-вашему. – Он достал передатчик. – Заодно проверим готовность наших людей к нештатным ситуациям.

Пока Емельянович что-то вполголоса объяснял передатчику, Зверь открыл позвякивающий баул и потянул к себе гладкую рукоять. До этого я слегка заторможенно наблюдал за переговорами попутчиков, не совсем понимая, к чему идёт дело, и лишь в этот момент до меня дошло окончательно. Зверь аккуратно вставил в короткоствольный автомат обойму и легко передёрнул затвор. Стало быть, намечалась стрельба. Сердце мгновенно рухнуло в глубокую яму и теперь слабо трепыхалось на дне, затрудняя дыхание.

Открыв рот, я смотрел, как первый «калашников» перекочевал к Шведу, продолжавшему вести машину одной рукой. Второй автомат отправился к Теодору, взявшему его так небрежно, словно это был всего лишь муляж. Достав третье оружие, Зверь бросил взгляд на меня, потом на соседа и, тяжело вздохнув, закрыл молнию на сумке. Никакого чувства обиды я не испытал – одно облегчение. Слава богу, мне не придётся лезть под пули!

Два преследующих нас джипа пронеслись мимо и, обогнав головную машину, резко затормозили, перекрыв дорогу. Водители сильно рисковали: если бы скорость наших автомобилей была немного выше, их тачки могли бы пострадать. Впрочем, судя по всему, преследователям было наплевать на подобные мелочи. Теодор отдал команду, и наши джипы остановились, выстроившись в одну линию.

Из автомобилей, преградивших путь, выбрались рослые парни в пальто из тускло блестящей кожи и кашемира. Среди них я сразу узнал братка, нокаутированного Воблой в кафе. На его багровой физиономии красовались тёмные очки, а пухлые губы кривились в усмешке. В руке он держал пистолет. Из шести «бригадовцев» оружие было у четверых – два пистолета, автомат и помповое ружьё. Судя по той небрежности, с которой они держали средства самообороны, братки намеревались типа побазарить. К большому для них сожалению, с нашей стороны никто такого намерения не имел.

– Стрелять на поражение, – скомандовал Теодор в передатчик. – Сразу же, как только выберетесь из машин.

Чувство реальности происходящего изменило мне: я просто смотрел очередной сериал из жизни крутых, только в неведомой глубинке. По экрану телевизора забарабанил мелкий дождик, превращаясь в размытые водяные пятна, медленно ползущие вниз. Рядом крутил головой, позабыв прикрыть рот, наркоман в грязном плаще, а люди с автоматами открывали дверцы машины. Съёмка эпизода, видимо, шла в рапиде, поскольку люди двигались очень медленно. Один из братков, приехавших на разборку, так же медленно шагал в нашу сторону, сутулясь под моросящим дождём и пряча руки в карманах пальто. Прелюдия всё тянулась и тянулась, напоминая уже не замедленный эпизод, а какое-то кошмарное сновидение. Сердце на дне зловонной ямы растворилось в тошнотворной луже страха, и мне захотелось ударить кулаками по тусклому стеклу реальности, чтобы расколотить его вдребезги и вырваться наружу. Выпустите меня! Я хочу проснуться!

В отличие от завязки развитие сюжета происходило с такой скоростью, что я с трудом успевал ловить сменяющиеся кадры. Дверцы трёх джипов распахнулись, выпустив наружу семёрку вооружённых автоматами людей. Братки продолжали неподвижно стоять, недоумённо взирая на это непонятное им зрелище. Обиженный братан успел поднять свободную руку и растопырить пальцы, унизанные гирляндами тяжёлых гаек. Звонкие удары казались непонятным лязгом металла. Люди падали на дорогу, словно куклы, которых неведомый шутник сбросил с неба. Если они умирали, то делали это крайне неестественно. Станиславский, увидев такое, закричал бы в негодовании своё знаменитое: «Не верю!»

Не прошло и полминуты, а все братаны уже лежали на грязном асфальте.

Один из джипов выпустил струю чёрного дыма и попытался дёрнуться, но подскочившая Вобла вогнала в приоткрытую дверь короткую очередь. Судя по всему, и последнему «стрелочнику» пришёл кирдык. Наши бойцы неторопливо шагали между трупов, внимательно всматриваясь в мёртвые лица. Приятель Воблы остановился и одиночным выстрелом прекратил едва заметную судорогу одного из лежащих.