Корректировщик. Где мы – там победа! - Георгий Крол Страница 11

До указанной точки было всего ничего, километр, может два. Я снова был за водителя, и на командирском месте сидел сержант Павленко.

– Палыч, справа должен быть парк или сквер. Видишь?

– Что-то есть, командир. Деревьев, конечно, маловато, но, наверное, это он.

Теперь надо было смотреть в оба, а то наеду на кого-нибудь из тех, кого должен прикрывать. Воронок здесь было неожиданно много. Странно, как я понял, батарею по-тихому брала спецгруппа, а выглядит так, будто ее сначала долбали артиллерией. И она не из тех, что были в моей истории. Те были или прямо на молу, или севернее города, или южнее. А эта буквально на границе порта и жилых кварталов.

Я остановил танк, открыл верхний люк кабины и высунулся. Такое ощущение, что тут начинали что-то строить. А потом, используя завезенные материалы и часть площадки, установили эту самую батарею. Во всяком случае, вокруг навалено столько всего, что черт ногу сломит. Сейчас загоню машину во-о-он туда, и надо пройти по позиции, понять, можно тут маневрировать или придется превратить «Т-28» в неподвижную огневую точку.

Только теперь я отдал Палычу «ТТ», а Иволгину трофейный «Люгер». «АПК» я сразу присвоил себе, уж очень я его уважаю. Прилаживая на ходу кобуру, вылез на броню и увидел несколько человек, быстро идущих к нам. То, что это наши, даже не сомневался. Наклонился к люку, крикнул: «Палыч, ты за старшего!» – и пошел навстречу. Первым шел офицер. Это я не по погонам сужу, их уже не разглядеть, темновато, а по походке. А сам ротный идет или кто-то из взводных – сейчас узнаю.

– Товарищ командир, танк «Т-28» прибыл в ваше распоряжение. Командир танка сержант Яковлев.

– Старший лейтенант Ольшанский. Добро. Как со снарядами?

– Пока хватит, товарищ старший лейтенант.

– Добро. Почему остановились здесь?

– Хотел пройти по позиции, прикинуть, можно ли маневрировать. На одном месте стоять не очень хочется.

– Гурамишвили, пройди с сержантом, покажи, где можно проехать. Тут только кажется, что все завалено и изрыто, на самом деле места много, развернетесь. Водитель у вас хороший?

– Я за водителя, товарищ старший лейтенант.

– Вы же сказали, что командир?

– Пока стоим – командир, а как надо двигаться – водитель.

– Так, понятно. А хоть один танкист в экипаже есть?

– Никак нет, товарищ старший лейтенант. Я и сержант Павленко из морской пехоты, а остальные трое из команды тральщика «Груз».

– Ясно. Гурамишвили вам все покажет, но постарайтесь побыстрее. Думаю, немцы вот-вот полезут. Потом зайдите ко мне на КП, доложите. Если успеете.

Мы успели. Местность, с первого взгляда казавшаяся сплошной свалкой, на самом деле очень нам подходила. Было множество маршрутов, ведущих к огневым позициям. Подъехали, отстрелялись и ушли. Благодаря сваленным в кучу бетонным балкам, земляным насыпям, грудам кирпича, просто какого-то мусора звук двигателя будет рассеиваться, и фиг нас по нему отследишь. Время приближалось к 21 часу, я торопился доложиться и вернуться к машине. Гурамишвили провел меня на КП, я отодвинул плащ-палатку, вошел… и замер.

В тусклом свете переноски я увидел лицо, мимо которого проходил каждый день три года. Ёлки зеленые, только теперь до меня дошло. Старший лейтенант Ольшанский. Герой Советского Союза. Это именно он и остатки его роты прикрывали отход неудавшегося десанта. Их оставалось чуть меньше взвода, но они держались пять часов, что позволило эвакуировать всех, включая раненых. Всех, кроме них. Когда их отжали к самой воде, старший лейтенант вызвал огонь корабельной артиллерии на себя. Это были последние залпы десанта на Констанцу и последний салют героям.