Доброволец. На Великой войне - Сергей Бутко Страница 11
Доброволец. На Великой войне - Сергей Бутко читать онлайн бесплатно
Уже позже с наступлением утра Иваныч каким-то образом отыскал в снегу пулю и торжественно вручил мне со словами:
– Ну, Мишка, считай, что ты в рубашке родился. Так бы и пробила голову… Ты вот что, плюнь-ка на нее и закинь через левое плечо для верности…
Хоть я и не суеверен, но все же решил последовать совету. Так сказать, «для успокоения души».
Но со мной все просто, а у господ офицеров настроение мрачное. Предчувствие медленно, но неустанно надвигающейся на империю катастрофы их не отпускает. Едва стихла ночная перестрелка и все успокоилось, как в «Закуток» пожаловали Рублевский и Заметов. Сам того не желая, я невольно подслушал любопытные умозаключения следующего содержания:
– Говорят, что у командира двадцать второго корпуса фон Бринкена имеется брат, тоже генерал, который сражается против нас в германских войсках! Мерзость! И все эти фоны верховодят нами! А стоящие у трона фредериксы?! Вот в отношении кого надо принимать меры эмансипации от германского засилья! Интересно узнать, где теперь ошивается сукин сын Реннекампф?!
– Наверняка услали в тыл на лечение. Но я полностью с тобой согласен. Нашу Россию и армию губят именно немцы. Стоящие у нас во главе армии Реннекампфы, Сиверсы, Плевы, Эверты. Но как с ними борется власть? Вместо того чтобы тевтонские зубы повырывать, еще больше их укрепляет, холит и лелеет. Была бы моя воля – собрал бы этих немецких жеребцов и на каторгу… А еще лучше на виселицу…
Н-да. Нервы офицерские расшатаны. Но говорят господа поручики правду, немцев и в самом деле сейчас много в командовании. За то низкий поклон царственному новатору-реформатору Петру Алексеевичу Первому – окно в Европу, может быть, он и прорубил, но и для иноземцев зеленую улицу дал. И поползли эти иноземцы на Русь-матушку. И у каждого свои цели: у одних хорошие, у других плохие…
Что-то и я обозлился. А может, это близость гибели так на меня подействовала? Странно, но шока от пережитого я совсем не чувствую, все опять по-будничному, по-привычному. Не знаю, что и думать. Человеческая душа – потемки.
И все же минувшие события будоражили пылающий мозг. Что со мной произошло? Что именно помогло не погибнуть? Что?
Было время, когда я запоем читал очень неплохо сделанные, замешанные на патриотизме фантастические боевички с крутыми героями – спецназовцами, ставшими в один ряд с волшебниками-волхвами в многовековой, не одно тысячелетие идущей войне с силами зла. Чего в этих книгах много было, так это боевых сцен с детальным описанием стилей, приемов и комбинаций. Ярко, красочно, сочно. В реальности все оказалось много проще, скупее и отнимало уйму сил. А силы мне потребовались уже на следующий день.
Если прошедшая ночь выдалась не слишком-то спокойной для меня, то утро и день получились гораздо менее опасными и были более насыщенными в плане информации.
Для начала удалось напроситься в гости к артиллеристам. У меня дедушка на войне артрасчетом командовал, а потому тема эта мне всегда интересна. Обхожу батарею, с любопытством смотрю на орудия, которым место в музее, слушаю технические объяснения от прапорщика Герасимова. Вот трехдюймовая пушка с поршневым и клиновым затвором, вот сорокалинейка, вот шестидюймовая гаубица. Вот наши снаряды, а вот трофейные немецкие, выкрашенные в синий цвет и прозванные у наших артиллеристов «кряквами» за характерный звук при взрыве. Здесь же впервые увидел картечь. Не обычный снаряд, а именно картечь: двести круглых пуль в свинцовом цилиндре.
– Оболочка разрушается при выстреле нарезами орудия, – объяснял мне Герасимов, – и прямо от его дула брызжет страшный, смертоносный дождь…
И опять я был готов проклинать себя за то, что наговорил лишнего. Захотелось мне выпендриться и порассуждать о возможностях нынешних артсистем. Ведь только спросил, а у прапорщика уже глаза разгорелись. Не иначе увидел во мне родственную душу?.. Так и есть. Тут же началась новая порция «ликбеза»:
– …Взять хотя бы нашу обычную трехдюймовку. Внешне она проста, не требует особых мер упрочнения. По баллистическим показателям является чуть ли не лучшей полевой пушкой в мире, но… есть у нее и недостатки: почти полное бессилие фронтового огня ее шрапнели против укрытий противника, ограниченность возможной стрельбы через голову своей пехоты, большая масса…
В общем, Остапа понесло… И не остановить…
– …Со снарядами тоже неразбериха. Вместо того чтобы все как следует оценить и взвесить, наше начальство оставило нам двадцатидвухсекундную трубку, в то время как нужна тридцатисекундная. Только благодаря последней трехдюймовка способна бить на семь верст…
Выслушивать «лекцию» мне пришлось долго. Прапорщик стал выдыхаться лишь после воспоминаний:
– …Несмотря на потери от артиллерийского огня, наши стрелки тогда энергично наступали от Рабалина на Малиновку. Германская четырехорудийная легкая батарея открыто выехала на позиции – на холм впереди Малиновки. Этот выезд заметил капитан Колонтаевский, командующий только что переменившей свою позицию батареей, в то время, когда он влезал на дерево на наблюдательном пункте недалеко от своей батареи. Уцепившись одной рукою за сук, а другой рукой схватив бинокль, он скомандовал батарее, только что окончившей постройку параллельного веера: «Шестьдесят, трубка шестьдесят, батарею, правое!» – …И получил нулевую вилку [17]. – «Пять патронов, беглый огонь!» – …И батарея противника умерла, не успев сделать ни одного выстрела…
Все это, конечно, замечательно, но мне-то оно зачем, когда своих фронтовых воспоминаний теперь выше крыши? Выручил Иваныч – меня желал видеть наш ротный. Отделавшись таким образом от Герасимова, я направился к штабс-капитану Сазонову, предчувствуя очередную перемену, связанную именно со вчерашним происшествием в окопах. Не ошибся я с предчувствиями. Ох, не ошибся.
* * *
Как я уже говорил, наше начальство «квартировало» в занесенном снегом фольварке. Главной достопримечательностью там была баня. Это Акимкин подсуетился. Он до войны работал печником и через Гойду выпросил у Сазонова разрешение устроить баню в одном из домов (говорили, что дом пивовару какому-то раньше принадлежал). Там очень кстати оказался водопровод и склад кирпичей для устройства очага. В два дня баню сделали, но как она выглядела, я не знал. Да мне сейчас и не до мытья. Шедший со мной Гойда рассказал, что у Георгия Викторовича относительно моей скромной персоны есть кое-какая мысль. Что же задумал наш ротный? Пока не знаю, но вскоре выясню…
Вместе с Гойдой вхожу в большой двухэтажный дом, напоминающий школу. Внутри уютно и тепло, длинный коридор с дверьми. Гойда куда-то отлучился, но велел ждать. Стою, жду, когда фельдфебель вернется, а заодно урывками слышу неспешные разговоры, раздающиеся за одной из дверей – беседовали, судя по всему, врачи:
– …Военно-врачебные заведения и мы все созданы на войне как бы с исключительной целью – служить объектами разряда мстительно-злобных чувств, накопленных у военачальников, которые с большей бы производительностью и по надлежащему бы адресу должны быть изливаемы ими уж никак не на нас, врачей, а на врагов, против кого идет война.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments