H2O - Яна Дубинянская Страница 109

Они еще держались там и тогда, когда машина въехала на городскую окраину, а через несколько минут, попетляв по мощеным переулкам, вырулила на квадрат главной площади. Город был темен и пуст: нормальное состояние для северного захолустья, существующего в простом метрономном ритме, презирая ночную жизнь. В глухой ночи не разглядеть лавинных признаков надвигающегося кризиса — пока не дойдет до костров на площадях.

В этот раз не дойдет. Будет тепло и без них, и здесь — теплее, чем где бы то ни было. Они должны адаптироваться быстрее и легче других, люди, издавна привыкшие, что их жизнь и так во всем зависит от моря. Океан велик, и мощь его безгранична, они всегда это знали. Даже смешно говорить о каком-то выборе: опасный, враждебный, непостижимый термоядер — и близкая, родная каждому, словно кровь, аш-два-о.

— У тебя есть оружие? — внезапно спросила Анна.

— Есть, — отозвался он. — Но не понадобится.

— Не уверена.

Виктор улыбнулся в темноту. Так странно: она, конечно, права, — а ты уверен. Ты абсолютно точно знаешь: все получится, все пройдет именно так, как задумано и просчитано наперед, как если бы и не существовало в природе никаких случайностей, несовпадений, неучтенных, расходящихся в стороны ветвистых вариантов. Слишком многое уже совпало. Ты уже почти свободен, а значит, непобедим.

Город кончился быстро, они не занимают много места, компактные провинциальные города. Снова пошло бездорожье, на этот раз куда более пересеченное, сплошные валуны, трещины и скалы, кое-где одинокие деревья и кусты. В полуоткрытое окно пахло свежей травой. Внизу дышало море, в безлунную ночь оно было бы невидимым, если б его не полосовали серебристые дорожки — не от горизонта, а от берега, параллельные, похожие на волнорезы.

В какой-то момент, взъехав на гребень скалы, Виктор увидел их сразу несколько, колеблющихся на морской зыби. Ровно светили кристаллы куполов по изгибу линии берега. И тут же машину тряхнуло на не замеченном вовремя валуне, и надо было сворачивать, чтобы выехать к центральному входу санатория. Огни вильнули в окно заднего вида и тут же вовсе скрылись за горизонтом, оставив лишь неясное сияние над черным морем, а через пару минут погасло и оно. И только запахи весны никуда не делись, одуряющие, до сумасшествия заостренные ночью.

Чугунная решетка ворот выступила из темноты, подсвеченная из будки пропускного поста; разумеется, единственное в регионе заведение по-настоящему солидного уровня без малейших колебаний перешло на термоядер. Открылась калитка, вышел охранник, наклонился к опущенному стеклу. Виктор назвал себя, протянул документы, но это было излишне: здесь персонал любого уровня знал родственников пациентов и по фамилиям, и в лицо, по видеокартотеке. Охранник удалился, и через несколько секунд решетчатые створки поползли в стороны.

Анна сидела молча. Анализировала, пыталась постичь. В таких случаях самые очевидные вещи обычно приходят в голову последними.

На стоянке возле гостевого корпуса их уже встречала очаровательная девушка-администратор, кажется, все-таки заспанная, хотя, по идее, они дежурят круглосуточно: мало ли из какого часового пояса могут прибыть посетители. Улыбнулась ненакрашенными губами:

— Здравствуйте, Виктор Алексеевич. Для вас и вашей спутницы приготовлены два номера на третьем этаже. Вы можете отдохнуть с дороги, а как только Аля проснется, вам сразу же сообщат.

Улыбнулась, будто хорошему знакомому или хотя бы постоянному клиенту. Когда ты был здесь последний раз? — когда привозил Алю, то есть нет, ты же все-таки навещал ее, вот только почему-то никак не выходит вспомнить, в каком году…

— Значит, она твоя дочь, — сказала Анна, когда они поднимались по лестнице, и все в ее словах было неправильно: и какое-то слишком определенное «она», и акцент на предпоследнее слово. — Что с ней?

— Рак. Наследственное. Оксана… я тебе, кажется, говорил.

— Понятно.

И снова прозвучало странно, включая эту мгновенную, словно на обработку информации, паузу, и складывалось впечатление, будто понятно ей что-то совсем другое, далекое, тайное и уж точно ненужное сейчас тебе. Стоит начать разбираться, раскручивать, откуда и что именно она знает, с чем сопоставляет и как интерпретирует — и полетит ко всем чертям уверенность и кураж, посыплется удача, подпадет под сомнение сила, правота и свобода. Тебе это не надо, вот и молчи. По большому счету, тебе и Аля давно уже не нужна.

Они поднялись на этаж. Анна остановилась перед двумя соседними дверьми, вставила карточку в замок. Обернулась:

— Ты приведешь их сюда?

— Нет, — он тоже расщелкнул дверь. — Зайди пока, осмотрись, если интересно. Через пять минут спускаемся. Разговаривать будем там, в беседке.

— Вы точны, — сказал Макс Зильбер, отделяясь от парапета. — Я рад.

— Почему вы? — намеренно брутально бросил Виктор, входя в беседку. — Речь шла о переговорах с первым лицом.

Узкая фигура Зильбера выделялась черным на фоне чуть более светлого неба и моря, серебрящегося параллельными дорожками от комбинатов: правильный пейзаж, и неважно, что противник демонстративно повернулся к нему спиной. На самой темной, теневой стороне беседки угадывалась еще одна фигура, громадная, квадратная. Как бы секретарь, а по сути — телохранитель или даже боевик. Против хрупкой и совершенно безопасной Анны. Но так даже лучше. Твоя сила кардинально в другом.

— ВАО «Концерн „Термоядер“» управляется Советом директоров на равных коллегиальных основаниях, — ровно пояснил Зильбер. — Мы практически рыцари Круглого стола. В этом регионе я — первое лицо.

— Предмет наших переговоров касается не только региона.

— Думаю, Виктор, вы сами не пожелали бы общаться здесь со всем Советом директоров в полном составе, — неуловимая усмешка на затененном лице. — Не волнуйтесь, я уполномочен принимать любые решения.

— Спасибо, это я и хотел уточнить.

Обмен любезностями можно считать завершенным. Теперь к делу, и начинать должен не ты. Предлагать будут они, а твое дело — выслушать спокойно и назвать свою цену. С которой им придется в любом случае согласиться.

Вдохнул прохладного весеннего воздуха с тонким запахом моря и меда. Накатывало щекотное чувство предвкушения решающей битвы, пика, кульминации. Когда стоишь с противником лицом к лицу, когда ясна расстановка сил и притязаний, когда все, что будет дальше, зависит от тебя самого — становится легко и весело, как в хорошем сне. Больше нет ни тяжести, ни страха, ни сомнений. В этот момент начинается… нет, даже не борьба за нее — она сама. Твоя свобода.

— Мы долго недооценивали вас, Виктор, — сказал Зильбер. — Но теперь очевидно, что нам есть о чем с вами говорить. Предлагаю сразу конкретизировать предмет разговора. У вас — уникальный ресурс. У нас — все остальное.

— «Все остальное» звучит не очень-то конкретно.

— Вы знаете, о чем я говорю. У вас нет сейчас доступа ни к реальному рынку, ни даже к сфере массовой информации. Все это вы можете получить только от нас. На взаимовыгодных условиях.