Герои умирают - Мэтью Стовер Страница 102

И то, что случится утром, устранит последнее сомнение.

Поэтому, когда за полчаса до зари Пэллес Рил ушла с четырьмя токали, Ламорак весь сконцентрировался на работе. При этом он чувствовал себя абсолютно правым, что доставляло ему особое удовлетворение.

Но как найти хитроумный способ заставить Серых Котов прийти в доки, избежав очередной вспышки бешеного темперамента Берна? Решение, найденное Ламораком, не только отвечало этим условиям, но и несло в себе некую традиционность, метафору «правоты» – уверенность в успехе возросла еще на одну каплю.

Крысы шныряли по складу стаями. Бумагу, масло и нож, чтобы нарезать кожаные веревочки, он с легкостью получил от кантийцев, объяснив, что нуждается в них для совершения целебной магии. Ничего не знавшие о настоящей магии идиоты и ухом не повели.

Для работы Ламорак отыскал укромный уголок. Таланн же охотно охраняла дверь, заверив, что его не побеспокоят. Понадобилось всего несколько минут, чтобы призвать Силу, поймать подходящую крысу и послать ее в сторону Старого Города. Ламораку пришлось оставаться в состоянии мысленного зрения и контролировать крысу, но даже это не представляло никакой опасности. Если бы Пэллес вернулась и спросила, почему в потоке Силы возникло волнение, Таланн и кантийцы ответили бы, что Ламорак лечит свою ногу.

План был великолепен и прост. Неуверенность, охватившая его после того, как крыса пересекла мост, вовсе не объяснялась сомнением в правомерности своих действий – Ламорак просто-напросто выбирал самый короткий и безопасный путь к штабу Серых Котов,

3

Подбрасывая спину, крыса бежала по Божьей дороге. Она держалась у самого края тротуара, чтобы оставаться в тени, и уворачивалась от лошадиных копыт, сапог и кусков кирпича. Это было гораздо легче, нежели спасаться от собак и страшных котов, наводнявших маленькие улочки и темные переулки Старого Города. Крыса выскочила из-под окованного сталью колеса дворянской кареты и помчалась к дворцу по Дворянской дороге, потом взяла южнее и по Королевскому мосту перебежала на Южный берег.

Если Серых Котов не было в казарме, то они собирались в доме графа Берна, который Ма'элКот пожаловал своему фавориту. Крыса ловко проскользнула между железными прутьями ворот и побежала к дому. Все двери и окна были распахнуты, а дремлющие Коты лежали тут и там, прикрыв рукой глаза.

Один из них приподнял голову. Заметив крысу, Кот удивленно вскрикнул. От его возгласа еще несколько человек обеспокоенно подняли головы.

Крыса не видела среди них Берна. Быть может, он наверху, в спальне? Она метнулась к лестнице. Невзирая на тяжкое похмелье, Коты быстро проснулись и радостно загомонили, словно охотники, завидевшие лису.

В дюйме от крысиного носа в пол вонзился кинжал. Животное резко свернуло в сторону. Внезапно в воздухе засвистели клинки; они то и дело втыкались в пол и стены, от резных перил полетели щепки – и все это под аккомпанемент ребячливого смеха Котов.

Крыса металась туда-сюда, все еще пытаясь добраться до лестницы. Когда в кинжальной эквилибристике возникла пауза – может быть, у Котов просто кончилось оружие? – она вновь рванулась к нижней ступеньке. Что-то тяжелое ударило ее в позвоночник, и спину животного пронзил холод. Задние ноги конвульсивно вздрогнули, крыса забилась, визжа и кусая пригвоздивший ее к полу нож.

Всякий намек на разум исчез; осталось только инстинктивное отчаяние, боль смертельной раны и жажда пометить это место до того, как наступит смерть.

4

Кто-то из Котов нагнулся над дохлой крысой и затуманенным взором скользнул по пакетику из промасленной бумаги; потом разрезал удерживавшие пакетик завязки и рассмотрел бумагу, насколько позволял серый утренний свет.

– Ну, и что это такое?

Остальные Коты сгрудились вокруг него.

Он развернул пакетик и прочитал:

Сегодня Саймон Клоунс отправит актиров вниз по течению в Терану. Они отплывают из доков Рабочего парка.

Шляпа из серебряной сетки, закрывающая голову целиком, разрушит заклинание, которое их скрывает.

Глаза у Кота округлились, сердце забилось быстрее.

– Где граф? – закричал он. – Кто знает, где был ночью граф Берн?

Вместо ответа со всех сторон посыпались вопросы. Что написано в письме? Кому оно предназначается? Кто его послал?

Солдат помахал бумагой над головой.

– Кто-то снова выдал нам Саймона Клоунса. На этот раз мы не подведем! Скачите к башне и прикажите караулу встать наготове у сетей для кораблей, И найдите графа!

5

Запыхавшийся паж оторвал Тоа-Сителла от завтрака и передал ему приказ немедленно явиться к императору.

Герцог не стал спрашивать, где отыскать императора; по утрам правитель всегда бывал в Малом бальном зале, где трудился над Великим Делом. Он всегда говорил, что искусством лучше заниматься между зарей и полуднем, так как его Сила растет вместе с солнцем. После полудня же работа слабеет и тянет из мастера силы, которые должна взять у слабеющего солнца.

В Малом бальном зале Тоа-Сителл обнаружил ждущего Берна. Граф был в боевом облачении – куртке по фигуре и штанах из саржи в алых пятнах. Его новый меч висел в ножнах за спиной. Вопреки обычной раздражительности, свойственной Берну в это время суток, граф выглядел отдохнувшим и готовым к работе. Блеск глаз выдавал удовольствие, которое он обычно испытывал в предвкушении побоища.

Император стоял рядом с ним на краю котла. Глина на его алом килте засыхала и опадала. Босой, обнаженный до пояса, как всегда во время работы, раскрасневшийся от жара углей, с перекатывающимися под кожей мышцами, император шагнул к Тоа-Сителлу и протянул ему руку.

– Иди сюда, мой герцог. Что ты скажешь об этом?

Он опустил на ладонь Тоа-Сителла сложенную бумагу, однако внимание его привлек болтавшийся в затуманенном воздухе манекен, позабытый над кипящей глиной.

Это снова был Кейн; вчера Ма'элКот потратил все выкроенное на Великое Дело время на поиски места для этого манекена в огромной скульптуре, прикидывая различные варианты и способы, однако в конце концов вынужден был признать свое поражение. Сейчас он, вероятно, пробовал новый способ, потому что нынешний манекен достигал семи футов в высоту и мог сравняться со статуей самого императора.

Тоа-Сителл нахмурился. Было в этом что-то от богохульства, хотя что именно, он сказать не мог. Неисправимый прагматик, он давно признал свое неумение оценивать произведения искусства, однако его задело то, что Кейн за такое короткое время полностью завладел мыслями императора.

Тоа-Сителл посмотрел на врученную ему бумагу, в которой сообщалось, что Саймон Клоунс готовится увести актиров. Он также прочел про серебряные сети.

– Кто написал это?

– Ламорак, – напряженно сказал Берн. – Я его почерк знаю.

– Хм-м… – Герцог перевернул бумагу: на обороте было чисто; он пожал плечами.