Возвращение ковчегов - Дженнифер Броуди Страница 10

Следующие несколько дней они шли, делая короткие привалы, чтобы поесть или попить, и разбивали лагерь, когда угасал дневной свет и на землю опускалась ночь.

Начинался очередной день. Утренняя прохлада отступала, солнце припекало спину, словно торопясь воздать Майре упущенное за годы жизни вдали от его тепла. Майра сняла куртку и повязала ее вокруг талии, обернувшись к своим спутникам. Им тоже было жарко: на лбу блестела испарина, одежда покрылась темными пятнами. Сгибаясь под тяжестью рюкзаков, ребята по-прежнему держались берега и двигались строго на север, следуя указаниям Элианны и зову Маяка, который звучал, словно песня сирены.

Время от времени они натыкались на руины, присыпанные опаленной землей, – скорбные памятники миру эпохи до Конца. Многое пострадало до неузнаваемости: Элианна не могла определить, что видит Майра. Но порой ее призрачный голос называл какие-то незнакомые слова: причал, ангар, трактор…

Иногда слова сопровождались образами: оплавленный металлический остов прежде выглядел иначе, он вспахивал плодородную землю, на которой фермеры возделывали поля, – но Майра, бредя по пустыне, с трудом могла представить эту землю цветущей.

Солнце поднималось все выше, близился полдень, а Майра глядела на бледное небо. Элианна в это время рассказывала, что некогда в нем парили птицы, ныряли в океан за рыбой, бранились, создавали пары, вили гнезда, выводили птенцов. Птицы, подумала Майра, когда перед мысленным взором у нее замелькали образы крылатых созданий. Они казались ей чем-то волшебным и непостижимым, как существа из маминых сказок.

Возиус отстал, и Майра, забрав у него рюкзак, принялась подбадривать брата рассказами о птицах. Он уже забросал Майру – а точнее, Элианну – вопросами о неведомых существах; его походка стала бодрее. Однако у отвесного обрыва над океаном мальчик замер.

– Они умерли, да? – хрипло спросил он. – Все птицы?

Майра передала вопрос Элианне и помрачнела, услышав ответ.

– Да… погибли… все. Мне жаль, Воз. Не стоило тебе про них рассказывать.

– Нет, мне понравилось, – ответил он, глядя в пустое небо. – Жаль… Хотелось бы увидеть, как они летают, на что они вообще похожи.

– Ну, может, когда-нибудь да увидишь, – ответила Майра, возвращая братишке рюкзак.

Возиус взглянул на нее с сомнением, но больше ни о чем не спрашивал, и Майра не стала делиться последним образом, который показала Элианна. Это было не воспоминание, а лишь догадка о том, какая участь постигла птиц во время Конца. Охваченные пламенем, они падали на землю, точно метеоры, и рассыпа́лись крохотными угольками.

В полдень друзья сделали привал в тени невысоких скальных выступов, чтобы пообедать. Внизу до самого горизонта простирался океан, и ни одной птицы не парило над волнами, не срывалось в пике́ за рыбой.

«Эти небеса мертвы», – подумала Майра.

Калеб заметил, как она нахмурилась.

– Эй, выше нос, Джексон, – сказал он, в два укуса проглотив батончик из сушеных водорослей. – Не все так плохо.

Майра ощутила прилив тревоги, рука машинально метнулась к рюкзаку с провизией. Запасы стремительно таяли, но она молчала об этом, не желая попусту беспокоить спутников, тем более что сделать с этим ничего было нельзя. Майра отбросила мрачные мысли и изобразила уверенность:

– Ты прав. Мы все еще живы.

– Говори за себя, я вот с голоду умираю и ног не чувствую.

Майра ущипнула его за лодыжку, и Калеб дернулся.

– Святое Море! – воскликнул он. – Больно же!

Майра озорно улыбнулась:

– Я, конечно, не врач, но ноги ты вроде прекрасно чувствуешь.

– Это моя лодыжка, гений, а я про ступни. Такие мозоли, что все немеет просто. Спорим, некроз уже начинается. Пройдет время, и ступни вообще отвалятся.

Майра заткнула его поцелуем. Она сама не знала, что на нее нашло, просто хотелось забыться любым способом.

Отстранившись, она застенчиво улыбнулась:

– Я бы любила тебя и безногим калекой. Взвалила бы на закорки и несла до самого Первого ковчега.

– С каких пор ты такая веселая? – спросил Калеб, ошарашенный ее вниманием.

– С тех пор как начался обед, наверное.

Калеб обнял ее за плечи. Прижавшись к нему, Майра позволила утешить себя, от души желая, чтобы это помогло, но напряжение не спадало. Они сидели в тени скал и жадно пили воду из фляжек, пока наконец Элианна не поторопила их. Остаток дня они шли по горным склонам и каменистым равнинам, отдаляясь от побережья, если дорога становилась непроходимой, но неизменно следуя его изгибам, все время на север.

И вот, когда дневной свет стал гаснуть и солнце погрузилось в клубящиеся на западе розоватые облака, ребята наконец разбили лагерь. Калеб и Пейдж отправились к берегу наполнить фляги, а Возиус принялся готовить ужин. Майра отмерила сушеных бобов и риса, после быстро спрятала мешочки с продуктами в рюкзак. Возиус как будто не заметил, что запасы подходят к концу.

– Помощь нужна? – спросила Майра, расстилая постель у печки.

Это отцовское изобретение работало на аккумуляторе. Потерев ладони, Майра протянула их к конфорке. Вечерний воздух стремительно остывал.

– Нет, спасибо, – криво усмехнулся Возиус. – Справлюсь.

Скоро вернулись Калеб и Пейдж, принесли фильтрованную воду и принялись расстилать постели. Пейдж прищурилась на небо:

– Гляньте-ка. Не нравятся мне эти облака.

Майра проследила за ее взглядом: к вечеру облаков сильно прибавилось. Их громоздкие темные туши полностью скрыли солнце. Со стороны гор потянул ветер, холодный и влажный.

– И мне не нравятся, – сказала Майра, кутаясь в одеяло.

– Думаете, они в нашу сторону движутся? – спросил Калеб, глядя, как Возиус помешивает варево в котелке. – Я за ними весь день слежу. По-моему, приближаются.

– Не уверена, но… – Майра не договорила.

Пейдж наклонила голову:

– Но что? Во имя Оракула, не молчи!

Майра поджала губы.

– Элианна говорит, что погода всегда меняется с запада на восток.