Стеклянная пыль - Олег Никитин Страница 10

— Насколько я помню, он, наоборот, был против.

Геша недоверчиво хмыкнула и занялась хозяйством.

С каждым днем огонек, горевший внутри Гешиной призмы, разгорался все ярче и ярче. Местность, по которой мы двигались, неуклонно повышалась, а растительность, хоть и по-прежнему буйная, редела. Снеговые вершины, казалось, нависали над нами, выделяясь на пурпурном небе — ночью черными, а днем бело-розовыми громадами. Постоянный шум быстрой, холодной речки, сбегавшей с гор, сопровождал наше продвижение вперед. С помощью какого-то неведомого элемента женской одежды, напяленного на палку, мне удалось выловить из прозрачных струй несколько приличного размера рыбин, украсивших Павину стряпню. Осень в предгорьях ощущалась явственнее, чем в долине: утром на траве лежал иней. Я первым вылезал из-под шкур и разводил костер, прыгая вокруг него как сумасшедший в попытке согреться. Почему-то это забавляло моих спутниц, они хихикали, прикрывая покрытую пупырышками кожу теплыми шкурами, и желали получать завтрак в «постель», что изрядно меня огорчало.

Однажды утром Геше показалось, что зеленый огонек в ее компасе слегка потускнел.

— Наверное, заряд кончается, — обеспокоенно заметила девушка, впрочем, без уверенности в голосе.

— А это возможно? — спросил я.

— Нет, — честно призналась Геша, — в нормальных условиях его хватило бы на полгода. Может быть, влияет барьер?

— В чем, собственно, идея этого пресловутого барьера?

— Лучепреломляющая призма особым образом воздействует на местность и человека в его зоне. Без заряженной личной призмы нет смысла пытаться его преодолеть — ты будешь идти, но не сдвинешься с места ни на шаг.

— А как же Пава?

Геша нахмурилась и отрезала:

— Пройдет между нами, если повезет.

Вопрос о потускнении компаса остался открытым, когда мы наконец собрали свой скарб и отправились дальше. Дорога теперь непрерывно поднималась, одновременно заполняясь крайне неприятными скальными образованиями, торчавшими прямо на пути, куда бы мы ни свернули в попытке их обойти. Мелкие деревца стояли пожелтевшими, в начинающей облетать листве. Солнце лупило в глаза, словно пытаясь отогреть наши мерзнущие руки и лица. В небе кружились черные, вытянутые точки огромных горных птиц, очевидно, жестоких хищников. Они долго приглядывались к нашей колонне. Одна из них даже попыталась спикировать нам на головы, но быстро передумала и удалилась ввысь, оглушительно квохча и щелкая клювом.

Часто приходилось отдыхать между камнями, освежая сухие глотки бодрящей ледяной водой. Геша устало сопела, демонстрируя свое аристократическое происхождение. Нос у нее покраснел и облупился под лучами активного солнца, ладони загрубели, а русые волосы немного отросли и прикрывали белую полоску тонкой шеи.

— Знаете, друзья, — заявила как-то раз она, — что-то надоело мне мое прозвище, зовите меня Агнессой, как папа.

— Это твое полное имя? — поинтересовалась Пава.

— Ну да, не считая фамилии.

По этому поводу мы решили закатить пир и спустились к реке, кроме того, подошло время обеда. В этом месте, как выяснилось, река как раз совершала поворот под небольшим углом, образовав на нашем берегу узкую полоску белого крупного песка, так что для дальнейшего продвижения к перевалу нам предстояло пересечь этот быстрый и глубокий поток. Место оказалось на редкость удачным для подкрепления телесных сил. Я отправился вверх по течению с целью набрать плавника, попадавшегося в удручающе малом количестве, и за поворотом моему взору открылась любопытная картина. Берег в этом месте как бы проваливался, образовав глубокую каверну с нависшей над ней скалой. Песок перед пещерой лежал весь перерытый, с вкраплениями крупных мутных осколков. Они были неправильной формы, с гладкими зазубренными краями. Здесь же громоздилась гора черной золы и обломки непрогоревших поленьев, посыпанные сероватым порошком. Дополняли этот неприглядный вид беспорядочно валявшиеся в отдалении останки мелких животных и рыб. Я обратил внимание, что костей среди них почему-то нет.

Похоже, в пещере не так давно гнездился Тан. Я вошел в нее, пригнув голову, и попытался обнаружить какие-нибудь вещи или предметы, но единственным, что привлекло мое внимание, был нацарапанный на шершавой стене идеально правильный пятиугольник. Подобрав один из характерных осколков с расплывчатыми, отекшими боками, я кое-как набрал веток и вернулся в наш лагерь. Пава уже разжигала с помощью своих примитивных приспособлений огонь, Геша нарезала на куски тушку мухоедки, сбитой мной камнем пару дней назад и особым способом завяленной Павой. Проглотив свою скудную долю, я извлек из кармана подобранный обломок.

— Агнесса! Что ты думаешь об этом предмете?

Геша погладила его, понюхала, посмотрела на просвет, лизнула языком и даже попробовала на зуб, после чего долго отплевывалась и фыркала.

— Настоящее стекло, только не совсем чистое, — уверенно сообщила она наконец. — Но где ты его раздобыл? Рецепт его приготовления хранится в строгом секрете, а в природе оно не встречается.

Обнаружение опустевшей стоянки Тана вызвало противоречивые чувства у всех нас. Понятно, личная встреча с мятежником не сулила нам ничего хорошего, я вынужден был бы биться голыми руками против вооруженного страшным арбалетом беглеца, никогда не снимавшего, судя по всему, своей медной каски. Если верить компасу, погоня опоздала на один день.

Мы уже собирались форсировать поток, когда Пава привлекла мое внимание к светлому пятну на ровном шершавом камне неподалеку от входа в пещеру.

— Такое впечатление, будто это место чем-то упорно натирали, — проговорила Геша. Она наклонилась и потрогала серый песок под камнем. — Ну, не везет мне сегодня со стеклом, — сказала она, брезгливо стряхивая с пальцев блестящую острый порошок. Тот не желал отлипать, и странница сунула ладонь в быстротекущие воды.

— Пожалуй, он отшлифовал на этом булыжнике кучу стеклянных безделушек, — заметил я. — И среди них наверняка имелась хотя бы одна приличная призма.

— Ну что ж, — бодро отвечала юная маркграфиня, — если Тан преодолел барьер, его делом будем заниматься не только мы. Половина сотрудников Реднапа бросится на поиски врага отечества.

Пава тронула меня за рукав.

— Может быть, вернемся, Берни? — напряженно спросила она, глядя в сторону.

— Мы вернемся, дорогая, — отвечал я. — Но сначала я должен закончить дела в своей стране. А потом видно будет.