Спасти род Романовых: Первокурсник - Дмитрий Лим Страница 10

— Да не то чтобы…

Лаврентий жестом пригласил меня сесть по другую сторону стола и начал:

— Запомни. Сейчас ты работаешь на меня, нравится тебе это или нет. Другого выбора у тебя здесь нет и не будет. Считай, я тебя нанял.

— А мое согласие? — я нахмурил брови.

— Не требуется. Запомни, ты Алексей Петрович Быков. Твой отец — покойный воевода. Твоя родина — Новый Оскол. Ты, отныне, сирота. Твой род — мертвый, и это — знаю все, почти все. То, что ты, сейчас, здесь — чудо. Понял?

— Это вообще что такое?

— Твой бывший дом. О тебе здесь, в академии, ничего не знают.

— Звучит как-то… Да никак не звучит! — набычился я. — Что это за херня такая?

Лаврентий терпеливо дождался, пока мой словесный понос закончится. И продолжил рассказывать мою легенду, хоть мне это все и не нравилось.

— Твой отец взял тебя на войну, когда была вылазка на восточную часть Дикого поля за лазурным камнем. В стычке с запорожским войском погибла большая часть наемной армии, и твой отец тоже. Ты с группой беженцев смог продержаться до прибытия основного войска.

— Херово как-то звучит. Что за лазурный камень?

— Об этом ты узнаешь на занятиях. А насчет легенды — звучит так, как нужно. Никто не сможет проверить ее.

— А как же остальные выжившие? — улыбнулся я. — С чего ты взял, что их не опросят?

— Никого не осталось в живых, Алексей. Как ты этого не понял?! — томно ответил Лаврентий. — На самом деле, там был лишь один выживший — это я и хранитель камня. Который, кстати, уже не жилец. Не перенес он пыток.

Он как-то странно перекрестился и уставился на меня.

— Ну допустим. Как я оказался в этом теле? Что за метки у меня на руках?

— Оказался ты… Так, стоп! — Он вскочил со стула, обошел стол и подошел ко мне. — Я ее не смог разглядеть. Покажи-ка мне еще раз.

Он очень странно побледнел и жестом как бы попросил меня показать ладони.

Вспоминая слова «трупа», я сначала было спрятал левую руку за спину, но потом все же показал ее. Сейчас, кроме этого самого президента, я никого не знаю. Понятное дело, что нехер доверять всем подряд, но, по крайней мере, этот человек знает о моем существовании, попадании, больше, чем кто-либо другой. И, возможно, сможет вернуть меня.

Он очень долго и внимательно разглядывал рисунок на ладони, проводя по его контуру указательным пальцем, что-то бормоча себе под нос.

Наконец, он заговорил:

— Если честно, — он отпустил мою ладонь и вернулся за свой стол, — Я понятия не имею, что эта метка означает. Никогда не видел ничего подобного. Даже у казаков… Только лишь… Не, -— он перекрестился, -— Быть не может…

— Так, и?

— Если кратко, то все об метках расскажут на занятиях.

— А более кратко и сейчас можно? — полюбопытствовал. — А то получается, я ничего не знаю о своей сущности, если ее так можно назвать, кроме легенды о том, откуда я. Как-то странно, не находите?

Он улыбнулся.

— То есть ты свыкнулся со своим пребыванием «вне дома»?

— Ну как бы по-дебильному это все ни звучало, повода сомневаться в ваших словах, пока что нет. Я довольно быстро абстрагируюсь к условиям и к различным ситуациям, все же я воин. А не дешевка на рынке рабов.

— Любопытное сравнение. Тебя не смущает, что ты понимаешь язык, на котором я говорю?

Это был слишком странный вопрос.

— На каком это языке?

Вместо ответа Лаврентий достал откуда-то из-под стола небольшую книжку, и протянул ее мне.

— «Книга мирозрения, или Мнение о небесных глобусах и их украшениях»? — удивленно прочитал вслух. — Что за хреномуть?

— Приписку внизу прочитал?

— Российская Империя, одна тысяча семьсот двадцать… Что?

— Твой язык — русский, как и почему ты на нем разговариваешь? Я не знаю. Однако, думаю, ты теперь понимаешь, где находишься.

— Ага, читать умею, не дурак, — буркнул я. — И что мне эта книга даст?

— А вот это мы и проверим. Открой ее. — Он как-то странно улыбнулся, выжидая, когда я ее открою.

Собственно говоря, не стал испытывать судьбу, гадать, что там может быть, и открыл. Кроме белых листов совершенно ничего. Я ее почти всю перелистал, увы, и ах.

— Она же пустая!

— А теперь? — он кивнул на книгу.

Я проследил за его взглядом и удивленно уставился на страницы.

Они были исписаны черными чернилами. Не веря своим глазам, я переворачивал одну страницу за другой, и везде, просто везде было что-то написано. А когда начал вчитываться — охерел как никогда.

Магия? Основы магии и ее использовании. Умертвленные заклинатели семнадцатого века? Болотные твари? Формула долголетия? Это что, млять, такое?

— Я так понимаю, теперь, ты все видишь.

— Ага…

— Твоя метка — магический символ твоего рода. Без этого символа ты не можешь использовать ману. С этой меткой рождаются, искусственно ее не сделать. То бишь, нарисовать можно все что угодно, но толку от этого никакого не будет.

— Так…

— Странно для тебя, да? — Он опять улыбнулся, — Все, что тебе интересно, ты узнаешь из этой книги. И я тебе настоятельно не рекомендую, чтобы ее кто-либо увидел. Храни хоть под подушкой в собственной комнате.

— Почему мне нельзя ее показывать?

— Будешь казаться дураком. Хотя… — Он самодовольно хмыкнул. — Ввязаться в дуэль с принцессой — как раз такой повод. Так что не усугубляй свое положение, хоть ты и победил.

Я был в полной растерянности. Искренне не понимал, как эту информацию переварить и что делать дальше. Но ответ пришел сам собой. Точнее, Лаврентий сам назначил цель.

— Отныне ты студент моей академии. Уже — зачисленный, в некотором роде. Но тебя, как и всех, ждут два испытания. Провалишь их? Отчислю тем же числом, каким и принял тебя. -— он заулыбался, -— Твоя первоначальная цель — убейся, но испытания пройди. Дальше. — он томно вздохнул и закрыл глаза. — Защищай принцессу. Думаю, ты и сам понимаешь, что она в опасности. Узнай, почему за ней охотятся, кто стрелок и кто за всем этим стоит.

— А мне-то что с этого? — я скрестил руки на груди, с вызовом глядя на президента.

— Ты же воин, или там, гладиатор, правильно?

— Ну.

— Сила. Знания. Слава и честь. Выполняя мои поручения, ты будешь становиться сильнее. Какая цель у таких, как ты?

— Побеждать, чтобы выжить.

— Ну вот, собственно говоря, и твоя цель.

— А если я не захочу? — задал весьма логичный вопрос. — Понравится мне здесь и захочу остаться? И нахрен мне не нужно никого защищать и так далее.