Я из Железной бригады - Виктор Мишин Страница 10

Так, а это что такое? К деревне приближалась небольшая колонна из нескольких подвод и одиночных конников. Спереди и сзади колонну также сопровождали всадники, да еще и с факелами, дорогу, значит, освещают. Конница, что ли, в подкрепление прибыла? Что-то непохоже. Уж больно красиво идут, несмотря на ночь. Лежу себе в канаве, промок как последний карась, но смотрю внимательно, тем более деревня как на ладони. Въехав в деревню, процессия остановилась, и несколько военных устремились к одному из домов. От меня уже далековато было, метров двести, в темноте вообще ничего уже не вижу. А вот сарай на окраине, где прогуливается одинокий вояка, разглядеть я смог, тем более что над входом в сарай фонарь масляный висит. Я за этим хмырем уже с полчаса наблюдаю, ходит как неприкаянный, даже по сторонам особо не глядит. Ну что ж, видимо, судьба у тебя такая.

Часовой разве что не спотыкался, давно не меняли, что ли? Подход к нему есть, не вплотную, конечно, но работаем.

Подползти близко настолько, чтобы умудриться выпрыгнуть на него внезапно, нечего было и думать, поэтому, подобравшись ближе, просто встал да и пошел к нему. Часовой как раз отвернулся, поэтому не мог видеть, откуда я появился, и был не готов. Мне оставалось до него меньше пяти шагов, когда он внезапно развернулся и попытался с ходу сорвать винтовку с плеча. На лице этого возрастного вояки было такое удивление, что я даже ухмыльнулся, но главное, он испугался. Ведь реально, такого тут почти никогда не случается, чтобы солдат противника зашел так глубоко в тыл… Немец судорожно ковырялся с винтовкой, пытаясь вспомнить, что с ней вообще нужно делать, а я просто прыгнул к нему и, закрывая одной рукой рот, второй, с ножом, бью ему в грудь. Это, кстати, очень сложно, прижимать ладонь ко рту противника, ведь он не стоит столбом, а дать ему возможность орать я не могу, вот и старался как мог. Поддерживая часового, довольно мягко опустил его на землю, продолжая закрывать рот, одновременно ворочая ножом в ране. Казалось, треск разрываемой материи был слышен на всю округу. Солдат смотрит на меня, выпучив глаза, и не понимает, от чего ему так больно. Вижу это по его глазам. Старый, кстати, дядька, лет сорок пять на вид, для армии уже старик. У меня даже на секунду комок к горлу подступил, но наверное, это с непривычки нового тела.

Возле сарая шла небольшая канава, в нее и сложил убитого, предварительно избавив от винтовки и шинели. Пропиталась кровушкой та прилично, но мне она нужна ненадолго, потерплю. Каску еще надеть, что ли?

Нахлобучив смешной вражеский шлем на голову, я смело повесил винтовку на плечо и вышел из-за сарая, где тут же столкнулся с еще одним солдатом. Эк тебя пробрало! Немец, наткнувшись на меня, застыл, а я, даже не глядя по сторонам, вновь машу ножом. Еще один готов. Тащу новенького вновь за сарай и укладываю рядом с часовым. Нормально так, пять минут, два трупа. Тьфу ты, чего-то комок к горлу все же серьезно так подошел, не проблеваться бы. Отцепил фляжку у второго убиенного и сделал пару глотков. Водичка, холодненькая, подействовала как надо. Все же из-за сарая я вышел, а то уж думал, что фрицы так и будут до утра на меня переть по одному. Понятно, что сейчас ночь, и те, кто не на посту, отдыхают, но все же я был здорово удивлен, что вокруг так тихо. Идя по деревенской улочке, старался держаться близ домов, выходило хреново, препятствий много. Тут плетень упавший, тут яма, а тут лежит кто-то. Тьфу ты, нечистая сила! То есть как лежит кто-то? Чуть не подпрыгиваю я, уставившись аж на троих солдат, устроивших себе ночлег прямо на земле под забором возле потухшего костерка. Едва не наступив кому-то из них на ноги, обхожу и оказываюсь у того дома, где стоят телеги. Возницы на местах, ухаживают за лошадками, а я устремляюсь чуть дальше, ибо у крыльца стоит пост из двух солдат. Окинули меня взглядом, но ничего не сказали, да и я старательно делал вид, что просто прохожу мимо. Зачем я так рискую? Ведь уже все выполнил, нарисовал схему расположений, да такую, что полковник может свою карту штабную выкинуть. Да вот хочу выкрасть кого-нибудь из немецких штабных работников. Авось удастся? Ну правда, ситуация такова, что вряд ли еще представится такой случай, а может, и вовсе не представится, так что действую, а думать будем потом. Самое сложное в моей затее не как выкрасть, а как довести. Бог с ними, на крайний случай хотя бы документы какие-нибудь выкрасть и то хлеб. Если без пленного, то точно смогу удрать, но все-таки хотелось бы притащить «языка».

Маячил я не просто так, сдуру. Нужно было, чтобы меня видели и отметили про себя, что я свой. Когда придет время действовать, это даст возможность сблизиться, от меня не будут чувствовать угрозу.

Завернув за угол, под огромной ивой в десяти метрах от дома, обнаружил колодец, к нему и направился. Здесь, между домами никого не было, но я, продолжая играть роль немецкого вояки, подхватил ведро и стал набирать воду. А хорошо тут, в деревне, тишина, красота, летом, наверное, вообще обалденно.

Умывшись, да и напившись вдоволь, уже придумал план похищения офицера штаба, ибо что это, как не штаб, как все вновь изменилось и пришлось действовать нагло и быстро. Из-за угла интересующего меня дома вдруг появился военный, вроде ефрейтор, с ведрами в руках он подошел прямо к колодцу.

– Вода чистая? Господин полковник не любит тухлую воду! – произнес ефрейтор, беря в руки ведро.

– Отличная, – прошепелявил я приглушенно.

Я все еще вытирал лицо, делая вид, что очень стараюсь привести себя в порядок, дождался, когда фриц наклонится над колодцем, да и ударил его ножом в печень, надеясь только на темноту вокруг. Даже писка не было, солдат дернулся несколько раз, но быстро обмяк. Девать труп было некуда, поэтому просто скинул его в колодец с водой, стащив с головы фуражку. Неправильно это, но делать было нечего, пришлось поступить так скверно. Это я о колодце, а не об убийстве врага. Быстро оглядевшись, хоть и начинало светлеть, но все же еще темно, быстро набрал оба ведра, пришлось, кстати, потрудиться, немец в колодце мешал. Скорее всего, колодец неглубокий, раз я с таким трудом нацедил воды.

Фриц был без винтовки, поэтому и свою я бросил тут же, за колодцем. Заткнув за пояс штык-нож, хороший такой тесачина, я поднял ведра и направился к дому. Эх, если часовые сразу поймут, что я не тот, кто пошел за водой, мне амба. Но на первый взгляд, ростом мы с ним схожи, усов у меня, как и водовоза, не было, авось… Ну, я уже говорил. Мне главное подойти ближе, а там уже плевать на узнавание. Каску я поменял на фуражку ефрейтора, это должно помочь.

Перед домом, помнится, еще и возницы в телегах, народу много, да и конные спешились и сейчас обихаживали лошадок, но три раза тьфу…

Выглянув, осторожно осмотрелся и воспрял духом, все в масть сегодня, все в масть. Оба часовых отошли к телегам и о чем-то трепались с возницами. Те же, как и самые обычные вояки, укладывались спать, а зачем еще они там ложатся? Часовые смеялись и вполне правдоподобно завидовали, в общем, были заняты. Собравшись с духом, я взял ведра и, обходя плетень, вышел из-за угла.

Когда оказался возле крыльца, лишь один из них обернулся в мою сторону, но тут же его кто-то о чем-то спросил, и, отвечая, немец потерял ко мне интерес. Я наблюдал, не сбавляя шага, боковым зрением, выдохнул, только когда дверь, противно скрипнув, впустила меня в сени.