Лето волонтёра - Сергей Лукьяненко Страница 10

Кажется, Гнездо пыталось.

Но что бы ни сотворил со мной Высший, выводя из второго Призыва, сделал он это качественно, организм сопротивлялся.

Пока существа колебались, я смог рассмотреть их получше. Средний человеческий рост. Пухлые, будто воздухом накачанные тела… я мысленно обозвал их «дутиками» и решил, что прозвище годится.

На руках по пять пальцев, но все одинаковой длины, словно ребёнок рисовал. На ногах пальцы лишь слегка намечены. Половых органов нет. Руки-ноги гнутся, как у людей, но суставов не видно. Никакого признака рта. Уверен, что и задницы нет.

А это совсем уж странно.

Всё живое должно есть и пить, всё живое имеет как минимум два отверстия для ввода и вывода продуктов. Ну ладно, одно, если ты совсем уж простой червяк.

Роботы?

— В сторону! — рявкнул за спиной Леонид Владимирович. Ну надо же, ещё один Лихачёв нашёлся на мою голову…

И тут мне стало не по себе. А где Лихачёв?

Неужели в этом кровавом месиве под моими ногами?

Нет, я не кинулся на дутиков. Я медленно сместился в сторону, к той страже, что ещё не была ранена. Пострадавшая стража последовала за мной, разумно держась дальше от пришельцев.

Откуда они появились? Из корабля Инсека? Переход по-прежнему работал, мерцал серым. Рядом светился обычный экран, транслируя изображение из корабля, но кроме стен и потолка там ничего видно не было.

— Выходите, я прикрываю, — сказал генерал напряжённым голосом. Наверное, это было самым разумным, выйти из защищённой зоны, закрыть двери и хоть немного обдумать происходящее.

Но дутики были другого мнения. Все пятеро одновременно двинулись вперёд мягкой переваливающейся походкой. Из пальцев выдвигались когти, а из кожи в самых разных местах лезли короткие граненые иглы.

Больше Леонид Владимирович говорить не стал, выстрелил.

К моему изумлению, у него оказался не какой-нибудь табельный офицерский ствол, а оружие Инсеков — стандартный плазменный пистолет. В груди одного из дутиков ослепительно полыхнуло. Стрелял отставной генерал метко.

Человеку таким выстрелом разнесло бы всю грудь, а возможно, и разорвало на две половины. В дутике возникла сквозная дыра, через которую можно было просунуть кулак. Он остановился, покачиваясь, мне даже показалось, что существо сейчас рухнет.

А потом белая кожа сошлась, осталось лишь маленькое обугленное пятнышко. Вот это было уже совсем плохо, плазмомёт оружие грубое, но надёжное!

Мне казалось, что я отвык бояться. Но нет, страшно стало не на шутку. Я отступил к двери, потом краем глаза увидел, что мать Гнезда осталась стоять, подняв вверх руки… она что, сдаётся?

Мать резко опустила руки.

Защищённая зона вздрогнула, по ней прошла дрожь. Здесь всё было из металла: и пол, и стены, и потолок.

И это был «живой» металл, как и тот, из которого состоял корабль Инсека.

Тысячи тончайших нитей выстрелили со всех сторон, пронзая дутиков насквозь. На миг они застыли, будто запутавшиеся марионетки. А потом нити заскользили, стремительно переползая с места на место, смещаясь с пола на стены, а со стен на потолок.

Будто блендер или шредер, в который внезапно попали пять пухлых созданий.

Хорошо, что им нечем было кричать.

Плохо то, что они всё-таки оказались не роботами.

Кровью и плотью плеснуло во все стороны. Через секунду нити втянулись обратно, но и вся защищённая зона, и мы оказались покрыты ошмётками тел, клочками белой кожи и обрубками когтей.

— Дерьмо… — произнёс я, с ужасом глядя на останки дутиков.

Кстати, дерьмо, судя по запаху, тоже было.

— Мне пришлось импровизировать, — сказала мать Гнезда всё тем же мягким ласковым голосом. — Готовых протоколов не было.

— Что это? — генерал вошёл внутрь, держа плазменный пистолет в опущенной руке. — Что это такое, простите? Что за мишленовские человечки?

Меня поразило, что он даже не выматерился. Впрочем, его «мишленовские» прозвучало как грубая брань.

Я только сейчас понял, что дутики и впрямь напоминали человечка из шин с рекламы «Мишлен».

— Прошли сквозь экран, — сказала мать.

— Их было семеро, — прохрипела хранитель. Дарина внесла её на руках, ходить та, конечно, ещё не могла, даже у Изменённых кости не срастаются так быстро, но хранитель уже была в сознании и могла говорить. — Они утащили Лихачёва. Простите. Я не справилась.

— Что с нашими ребятами? — спросил генерал.

— Мне очень жаль, Леонид. — Мать нагнулась, подобрала что-то с пола и протянула ему. Я подошёл ближе, не переставая коситься на работающий экран, и невольно скривился. Предмет оказался металлическим жетоном на обрывке цепочки. — Я боюсь, эти существа и были вашими людьми.

Да, выдержка у генерала оказалась железная. Он молча взял жетон, посмотрел, покачал головой.

— Нет. Это американский.

Все молчали. Мы с Дариной обменялись взглядами, понимая друг друга без слов.

Не стоило лезть в корабль Инсека. Не стоило!

— Возможно, какая-то защитная система, — сказала мать. — Активированная перед уходом ловушка для чужаков. Очень жаль.

Генерал стоял и смотрел на жетон. Потом обтер о штаны и положил в карман. Поглядел на меня.

— Зря мы вас не послушали, Максим.

Я кивнул. Я смотрел на экран перехода. На изображение корабля Инсека.

Из всех нас только я там был.

Возможно, системы корабля это помнят.

И я для корабля не совсем чужак.

— Нет! — воскликнула Дарина.

— Закрывайте проход, — сказал Леонид Владимирович, переводя взгляд на мать. — Мы ошиблись, да. Закрывайте.

Мать посмотрела на меня.

— Дайте ваш пистолет, — попросил я генерала. — Пожалуйста.

— Ты же видел, толку с него чуть.

— Лучше чуть, чем ничего.

Генерал покачал головой.

— Остынь, Максим. Они все уже мертвы… хуже, чем мертвы.

— Мы не знаем, — ответил я. В ноздри бил тяжёлый запах крови, плоти и дерьма. Запах смерти. — Дайте, пожалуйста. Или я попрошу мать.

— Вдруг это вирус? — повысил голос Леонид Владимирович.

— Нет таких вирусов, чтобы залезть в скафандр, раздеть человека, мутировать и покрыть белой шкурой! — упрямо ответил я.

— Дарина… — генерал повернулся к ней за помощью.

Дарина молча взяла из его рук пистолет и подошла ко мне. Сказала:

— Одного не пущу.

Я хотел сказать ей, что я не чужой кораблю. Что я защищал его от Слуг, и корабль может это помнить.