Горящая тень - Мишель Пейвер Страница 10

Силея орудовала палочкой из слоновой кости, утыканной острыми зубчиками. Пирра невольно подумала: интересно, рабыня донесла Верховной жрице о неудавшемся побеге своей подопечной? Наверное, скрывает. Иначе сама же окажется виноватой. Как бы там ни было, настроение у Силеи отвратительное.

Тут Пирре пришла в голову идея. Выхватив у Силеи палочку, нанесла хну на шрам. Так-то лучше. В бронзовом зеркале отразился ярко-красный полумесяц на щеке. Теперь старый шрам выглядит как свежая открытая рана.

Полное лицо Силеи перекосилось от возмущения.

– Великая будет очень недовольна.

– То, что надо, – сухо парировала Пирра. – И не делай вид, будто расстроена. Ты ведь обожаешь, когда мне попадает.

– Эх, госпожа! – укоризненно покачала головой Силея.

– Эх, Силея! – передразнила служанку Пирра.

Идет седьмой день празднеств в честь улова меч-рыбы, а значит, Яссассара будет проводить ритуалы на Главном дворе. Пирра велела рабыням выходить без нее. Сказала, подойдет позже с Усеррефом. Силея осталась недовольна, но Пирра так на нее посмотрела, что даже эта нахальная особа не решилась возражать.

Вскоре после ухода рабынь в дверях показался Усерреф. Скрестил руки на груди и окинул Пирру подозрительным взглядом.

– Только сегодня без диких выходок, договорились?

– Будь спокоен, – ответила Пирра.

Но мысли мечутся в голове, будто птицы в силке. До отплытия в Арзаву всего два дня – и ни одной дельной идеи.

Вместо того чтобы пройти на Главный двор, Пирра свернула в сторону Двора ласточек. Там собираются простолюдины.

– Зачем тебя сюда понесло? – проворчал Усерреф.

– Не знаю.

На самом деле Пирра просто не хочет попадаться матери на глаза. Рассказала Силея о попытке побега или нет, Яссассара уже в курсе дела. От внимания Верховной жрицы не ускользает ничего.

Утреннее жертвоприношение уже состоялось, и Двор ласточек заполнил гул голосов. Крестьяне продают и обменивают свои товары, обращаются за советом к дешевым провидцам. Пахнет потом, кунжутным маслом, пылью, медом, кровью.

Женщина предлагает прохожим утолить жажду из бурдюка с вином. Сгибом локтя она прижимает к себе глиняные стаканы грубой работы, вставленные один в другой. Рыбак жарит осьминога над костром из оливковых косточек и одновременно косится на ведро с уловом, где шевелятся остальные осьминоги – их черед еще не пришел. Старик отгоняет от глиняных фигурок быков стайку детей, с раскрытыми ртами глазеющих на его товар.

– Это вам не игрушки, а подношения для богов! – рявкнул торговец. – Сначала заплатите, потом трогайте! Принимаю только миндаль и сыр.

Девочки-крестьянки остановились поболтать. Все три в честь праздника разодеты в лучшие наряды. При виде Пирры подружки смущенно затеребили бусы из раскрашенных ракушек и с завистью уставились на дочь Верховной жрицы. Еще бы: шею обхватывает золотое ожерелье, над ушами зеленые лилии из яшмы. Знали бы эти девчонки, как Пирра им завидует! Наверное, удивились бы. Они могут выйти за ворота, когда захотят, и даже не задумываются, какое это счастье.

Вдруг Пирра ощутила на себе чей-то взгляд.

В углу площади под кособоким тростниковым навесом, скрестив ноги, сидела женщина. Она не сводила глаз с Пирры. Девочка вздрогнула: она узнала белую прядь в волосах незнакомки. Точь-в-точь сорочьи перья!

Пирру будто притягивала невидимая сила. Девочка направилась к тростниковому навесу. Усерреф укоризненно поцокал языком, но нехотя побрел следом.

Вблизи женщина ничем не отличается от обыкновенных странствующих провидиц. Кожа потемнела на Солнце, приобретя тот же коричневый оттенок, что и туника. Подошвы сандалий сморщились по краям, как копыта у неухоженного осла. На плетеной циновке разложены жухлые пучки трав, но покупателей на этот незавидный товар не находится. Впрочем, женщину отсутствие спроса не смущает. Ее лицо пересекают полоски тени и света. Трудно сказать, молода незнакомка или стара. На предплечьях мелкие круглые шрамы – видимо, ожоги.

Женщина уставилась на отметину на щеке Пирры.

– Откуда? – без всяких церемоний спросила она.

– Как ты смеешь! – возмутился Усерреф. – Перед тобой дочь…

– Ничего страшного, – перебила раба Пирра. Обратилась к женщине: – Как тебя зовут?

– Хекаби, – ответила та на кефтийском.

Такого выговора Пирра раньше не слышала.

– Откуда у тебя шрам? – повторила вопрос провидица.

Пирра помолчала в нерешительности.

– Прошлым летом обожгла щеку. Нарочно, чтобы мать не выдала за сына ликонианского вождя.

– Как обожгла?

– Не важно.

– Нет, госпожа, огонь – это очень важно. Надо только понять, что он говорит.

Пирре стало не по себе. Впрочем, рыночные гадалки – большие мастерицы напускать туману: говорят загадками, чтобы любая фраза звучала, будто мудрое откровение. Просто незнакомка заговаривает зубы ловчее, чем другие, вот и все.

Пирра повелительным тоном спросила женщину, откуда она родом.

– С Белых гор, – ответила та.

Что ж, с выговором теперь все понятно. А вот с поведением – нет. Белые горы далеко, на противоположном берегу Кефтиу. Людей там живет мало. Горцы, которым посчастливилось увидеть Дом Богини, робко озираются вокруг с восторженным благоговением. Но эта женщина не выказывает ни восторга, ни робости.

– Что привело тебя в наши края? – спросила Пирра.

– Гощу у родственника.

– Кто твой родственник?

– Печатник.

Пирра оживилась, но постаралась не подавать вида. Печатная мастерская встроена в западную стену. Пирра давно ее приметила. Вот он, ход на волю! Но печатники, как известно, народ замкнутый. Пирре так и не удалось завоевать их доверие. Возможно, эта женщина ей поможет.

– И чего же богатая юная госпожа хочет от Хекаби? – спросила женщина. – Погадать тебе по дыму? Прочесть волю духов по вещему камню?

– Ничего мне от тебя не надо, – буркнула Пирра.

– А по-моему, надо. Вчера я видела тебя на крыше.

Карие глаза Хекаби сверкали так ярко, что Пирра невольно отвела взгляд.

– Хорошо, спрошу у вещего камня, – кивнула провидица, хотя Пирра ничего ей не ответила.

Усерреф дотронулся до плеча девочки.

– Пойдем отсюда, – сказал он на акийском, чтобы Хекаби не поняла. – Великой не понравится, что ее дочь разговаривает с простой гадалкой…

– Вот и отлично, – бросила Пирра.

Возле них успели собраться зрители. Крестьяне нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Хекаби поставила перед собой круглое неглубокое блюдо из гладко отполированного черного камня. Пирра удивилась. Да это же обсидиан! На Кефтиу этот материал очень редок. Откуда у странствующей провидицы такая ценная вещь?