Истории стеклянного города. Детективное агенство «Глаз» - Виктория Никитин Страница 10

После направились в кондитерскую «Кренделёк» и за чашкой ароматного чая со свежеиспечёнными фирменными кренделями опросили официантов. К сожалению, больше ясности в деле не стало. Может господин Ламос наговаривает, и никто его специально не спаивал и не заставлял играть в карты? Официанты все как один заявляли, что Ламос был трезв, когда покидал кондитерскую, да и как он мог здесь опьянеть, если единственный алкогольный напиток, который продавался в кондитерской – это цикорий с травяным бальзамом? Сдаётся ей, что господин Ламос просто не хочет отдавать карточный долг, вот и наговаривает на всех подряд. Но договор не давал им возможности отлынивать от дел, они обещали разобраться в произошедшем тем вечером, вот и работали над этим. Завтра придётся навестить таверну «Три порося», и разнюхать информацию. Подпольные игровые были запрещены, хочешь играть, иди в легальные игровые дома, но ушлые любители дармовой наживы всё же умудрялись содержать закрытые игровые столы.

– А не пойти бы нам пообедать? – выдвинул предложение Лекс возвышенным тоном – Я тут одну таверну знаю, хорошую. Что скажешь, партнёр? –Лекс подмигнул ей и поднял большой палец, вызывая повозку.

Не прошло и трёх биений сердца, как перед ними, словно из ниоткуда материализовалась едко-розовая двуколка, с гоблином на козлах и облезлой лошадкой в упряжи.

– Достопочтенные господа, экипаж подан. – гоблин широко улыбнулся, шмыгнув большим носом.

Эту двуколку можно было назвать как угодно, недоразумение больной фантазии подходило больше всего, но уж точно не экипажем.

– Достопочтенный мастер, а кто является дизайнером сей… ээээ… оригинального окраса сего Экипажа – слово экипаж Лекс выделил особой интонацией.

– Мой личный дизайн, правда, привлекает внимание?

– Кхм… вы определённо добились результата во внимании – обтекаемо ответил Лекс, а лысеющий гоблин ещё шире улыбнулся, отчего его рот, казалось, разрезал зеленое лицо пополам.

– Ну что, господа хорошие, куда вас подвезти?

Лекс скептически оглядел это чудо художественного креатива и принял интересное решение.

– Окраина Лунного квартала, Улица Нового ясеня, дом 3, таверна «Три порося». Довезёшь меньше, чем за 30 минут, плачу серебряный сверху, если дольше – поездка бесплатная. – Лукаво проговорил Лекс.

Улыбка тут же спала с лица гоблина, высокий с лысиной лоб нахмурился, жёлтые глаза сузились, выдавая глубокую задумчивость. Когда уголок рта гоблина приподнялся в ухмылке, Жасмин всерьез забеспокоилась за свою жизнь. Доехать до лунного квартала отсюда за 30 минут было нереально, но кажется, этот извозчик-камикадзе был готов явить им сие чудо.

– Идёт – извозчик протянул руку, скрепляя договор.

– Лееекс – позвала она напарника, пытаясь указать на неразумность данного действия, то есть мальчишеской глупости. Но кто её слушал?

– Партнёр время, время – не стал её слушать этот гад ушастый, подталкивая к двуколке – у нас ещё столько дел, столько дел… – приговаривал он, толкая упирающуюся девушку.

– 47 минут третьего – известил извозчик, сверяя время на нагрудных часах в простой стальной оправе.

– Абсолютно верно – подтвердил Лекс, посмотрев на новомодные наручные часы – Гони! – объявил партнёр и экипаж рывком тронулся с места.

– Мама! – пропищала Жасмин, когда её впечатало в заднюю стенку.

Экипаж петлял среди улиц города с такой скоростью, что все постройки проносились размытым пятном перед глазами. Прохожие свистели и ругались вслед, но видя обезумевшего розового монстра, благоразумно расступались с дороги, по крайней мере вроде бы они ни на никого не наехали. По крайней мере она на это надеялась.

Её мотало во все стороны, ветер со свистом проносился в ушах, от такой тряски она даже произнесла молитву Берегине, глубоко сожалея, что не может ещё освятись себя охранным знаменем, так как руки были заняты, удерживая её от внепланового полёта.

Тридцать минут показались вечностью и когда экипаж наконец остановился, она не сразу осознала происходящее.

– Мы прибыли, господа! Три часа 16 минут, 29 минут пути! – радостно объявил гоблин.

Жасмин перевела убийственный взгляд на партнёра, пытаясь разомкнуть одеревеневшие пальцы.

– Эта поездка за твой личный счёт – процедила она, разминая затекшую челюсть.

Страдальческое выражение лица партнёра, когда он отсчитывал заслуженную награду гоблину, стало бальзамом на душу. Поправляя растрепавшуюся причёску, она еле-еле сдержалась от ехидного замечания, но решив не сыпать соль на рану, всё же смолчала. Для гиперэкономного Лекса денежный проигрыш и так был достаточным наказанием.

Над покосившейся дверью в приземистом двухэтажном здании качалась вывеска таверны. Три полупьяных хряка, которые больше походили на розовых медведей, обнявших друг с другом, пытались танцевать. Вывеска была бы в самый раз, если бы не золотые вензеля по кругу, голые поросячьи ноги и животы, на которых художник попытался как можно достовернее передать сходство с реальными животными, от чего у каждого красовались по два ряда сосков и скромный листочек, прикрывавший причинное место.

– Мда, интересно, у него денег на новую вывеску не хватило? Или мы имеем честь лицезреть художественный сюрреализм личного авторства? – прокомментировал Лекс, рассматривая сие произведение искусства.

В таверне оказалось малолюдно, и заняв крайний столик справа, они сделали заказ. А далее потекла праздная беседа о погоде, книгах, искусстве и новой постановке в Большом Театре, словно два обычных зажиточных горожанина обедали. К еде правда оба притронулись едва ли, хотя надо признать, повар тут был неплохим. Играя роль отпрысков богатых родителей, они разговаривали лишь о возвышенно духовном, уделив особое внимание десерту. Сейчас же в их дискуссии наступила пауза, а на столе дымились чашки с тёмным напитком из цикория. Лекс, положив подбородок на ладонь, и притворяясь праздно скучающим, будто машинально крутил между пальцев золотую монету. Монета то проскальзывала между его длинных тонких пальцев, то вновь ударялась о стол, издавая характерный звук на всю таверну. Удивительно, но в этих звучаниях слышался даже какой-то ритм. Жасмин понятия не имела, что задумал напарник, но привыкшая доверять партнёру, просто расслабилась и открыто наблюдала за ним.

Лекс был необычным молодым человеком, и в некотором роде красивым. Зелёные раскосые глаза, точёные скулы и тонкие губы, высокий лоб, распушённые прямые волосы, которые скрывали уши: явный признак принадлежности к эльфийской расе, если бы не нос картошкой, который портил эльфийскую утончённость. Лекс был полукряквой, которых после возникновения империи становилось всё больше и больше. Отец эльф с частицей крови дроу, от которого Лексу достались заострённые не только на концах, но и на мочках, уши. А мама – человек с большой примесью крови гномов, от которой партнёр получил возможность магичить, ну и нос картошкой, не по-эльфийски широкие плечи и невысокий рост. Имея трёх старших сестёр, которые унаследовали лишь привлекательные черты, казалось, что Лекс вобрал в себя всё, что мог, от обоих родителей, не разбираясь о том, как это скопление будет выглядеть в итоге. Но несмотря на первое впечатление, в итоге перестаёшь обращать внимание на нос, а заострённые мочки совсем не выделяются. Что ни говори, а вот от воздыхательниц у него никогда отбоя не было. Свидания, любовницы, вздохи, ахи и кучу влюблённых взглядов вслед. Лекс был обворожительным, и мало какая женщина могла устоять перед его привлекательностью. А он… он был максимально честным и несмотря на то, что совершенно не собирался жениться, о чём сразу говорил своим воздыхательницам, их внимание всё равно превышало его возможности. Эх… узнай его мать и три сестры об отсутствии у него матримониальных планов на ближайшие лет этак двадцать, тридцать, а может и все пятьдесят, вот тогда наступит её ушастому партнёру полный Армагедец в лице мадам Иргуды Тальм, которая безумно желает женить единственного сына. Хвала Берегине, пока отец не вмешивается и позволяет отпрыску бегать от не в меру любящей маман. А вот когда господин Тальм возьмётся за идею продолжения рода, вот уж тогда полуэльфу несдобровать, и быть ему женатым и с детишками под мышкой, как минимум четырьмя, для полной услады маминого сердца.