Закон мутанта - Дмитрий Силлов Страница 10

Харон перевернул его, поставил на ноги и хлопнул по спине громадной лапищей.

Фыф икнул, выпучил все свои глаза, готовясь разразиться новым приступом кашля, но получил второй шлепок по спине. При этом из его рта вылетел комок слизи, закупоривший горло.

– Хватит меня лупить! – угрожающе зарычал шам.

– Бесишься? – равнодушно произнес Харон. – Это хорошо. Это лучше, чем раскисать, словно кусок дерьма под дождем. Такие, как мы, не ноют, а делают.

– Что я могу сделать? – зло сказал Фыф. – Моей Насти больше нет, и мне незачем жить.

– Не будь идиотом, – жестко сказал Харон. – Это Зона, и здесь возможно всякое.

– Что, например? – насторожился Фыф.

– Например, в центре Зоны существует аномалия, которая исполняет желания. Любые. Правда, делает это по-разному.

– Как это?

В голосе Фыфа послышалась заинтересованность.

– Некоторым она дает желаемое, отнимая у них при этом самое ценное, что у них есть. Свободу, зрение, здоровье, но чаще жизнь. Но тем, кто сумел понравиться Зоне, сделать для нее что-то значимое, та аномалия выполняет желания без страшной оплаты.

– К чему ты клонишь? – хмуро спросил Фыф.

– Помоги мне возродить мою группировку, которая раньше охраняла центр Зоны от всяких проходимцев. А потом я лично отведу тебя к Монументу.

– К Монументу?

– Так называется та аномалия.

Шам поднес ладонь к голове, потер лоб.

– Монумент… Что-то припоминаю… Нет, без толку. Как вылез из автоклава, будто половину памяти из головы стерло. А вторая половина Настей занята…

– Ну так что? – жестко перебил его Харон. – Поможешь? Мне пригодятся твои способности, шам.

– Помогу, – кивнул Фыф. – Но учти, Харон. Если твой Монумент не вернет мне Настю, я тебя убью. Не люблю, когда меня обманывают, а уж в таких делах и подавно.

– Договорились, – криво усмехнулся Харон, так, что кожа на обожженной щеке треснула. Он знал – Фыф может сдержать свое обещание. Но когда очень нужно, опасный союзник лучше, чем враг, который может тебя убить одним ментальным ударом.

– Отлично, – кивнул шам. – А теперь пойдем отсюда.

– Ты знаешь, где выход? – удивился Харон.

– Конечно, – пожал плечами Фыф. – Если я вижу на несколько километров вокруг, неужели ты думаешь, я не знаю, где выход из этого подземелья?

* * *

Ктулху его знает, где заканчивался этот проклятый коридор, но мы с Томпсоном внезапно почувствовали приток свежего воздуха. Подняли головы – и в полумраке разглядели прямоугольник вентиляционной шахты. При этом на полу возле стены валялись ржавые искореженные лопасти большого вентилятора и два старых ящика из-под цинков с патронами.

Понятно. Кто-то довольно давно закинул гранату в шахту, взрыв вышиб оттуда вентилятор, преграждавший путь. Потом этот кто-то поставил ящики друг на друга, залез на них – и, вероятно, выбрался из этого подземелья.

Повторить подвиг неведомого сталкера не составило особого труда. Через пять минут мы уже ползли по довольно широкому рукаву шахты, подальше от затхлой вони подземного коридора – навстречу хорошо знакомым запахам Зоны, замешанным на миазмах болота, вони мертвечины и сырости хмурого утра. Тоже букет еще тот, но он хоть легкие не забивает вонючей сыростью, которой того и гляди захлебнешься.

Томпсон негласно полностью признал мое лидерство и отдал мне свой фонарик, потому я полз впереди, освещая пространство перед собой…

И почти сразу наткнулся на полуистлевший труп того сталкера, который расчистил нам путь в шахту. Похоже, парень был ранен и умер от кровопотери на полпути к свободе. Нормальный вариант, кстати. Лучше уж вот так, борясь за жизнь, чем в плену у безумных ученых, дожидаясь своей очереди для следующего бесчеловечного опыта во имя науки.

Правда, для того, чтобы продолжить движение вперед, мне пришлось, изловчившись, достать «Бритву» из ножен и разрезать мертвеца на несколько кусков – иначе нам с ним было не разминуться в шахте. Неприятное, конечно, занятие, но делать нечего – особенно когда за тобой ползет габаритный напарник, плечи которого едва поместились в квадратной трубе.

– Прости, сталкер, – прошептал я, погружая нож в плоть трупа. – Тебе уже все равно, а нам как-то выжить надо…

Когда я закончил, совать нож обратно было несподручно – руки были все в черной, вязкой жиже, которая когда-то была человеческой плотью. Поэтому я мысленно представил, как мой нож, как всегда на удивление чистый после грязной работы, вползает в мою руку.

И он вполз! Больно было, конечно, когда рукоять входила в ладонь, аж перед глазами черные круги замелькали – но дальше оказалось терпимее. Еще немного, и я привыкну быть ходячими ножнами для своего ножа.

Протиснувшись меж частями расчлененного трупа, мы поползли дальше – и на этот раз все обошлось без приключений. Примерно минут через пятнадцать впереди забрезжил свет. Ага. Значит, система принудительной вентиляции разрушена авиаударами и мне не придется своей «Бритвой» разбирать ее на фрагменты – мы просто вывалимся отсюда в Зону. Вот и ладушки, вот и хорошо.

Правда, получилось вовсе на так волшебно, как мне хотелось.

Мы с Томпсоном вылезли из разрушенной вентиляционной шахты, щурясь от жиденьких рассветных лучей, пробивавшихся из-за горизонта, – когда столько времени проведешь в полумраке, и такой свет покажется прожектором, бьющим прямо по глазам.

В общем, мы усиленно жмурились, вновь привыкая к скудному сердцу Зоны и пытаясь быстрее восстановить зрение – и потому не заметили опасность. А если бы и заметили, все равно не смогли б ничего сделать.

Они вышли из-за развалин научного комплекса. Я пока еще не мог как следует рассмотреть, кто это такие, но силуэты различил. И, судя по их характерным движениям, руки у силуэтов были заняты оружием, направленным на нас.

– Стой и не дергайся, – негромко сказал я Томпсону, который по привычке потянулся было за своим пистолетом. Патронов у него там хорошо если полмагазина осталось, и с учетом того, что мы сейчас видим хреновенько, положат нас тут на раз-два-три. И «Бритва» моя не поможет – совсем в ней сияния не осталось, а значит, смертоносных спецэффектов от нее ждать не имеет смысла.

– Стоять нах! Руки на затылок, мля! – проревел один из силуэтов, давя голосом на матюги и гласные, как это любят делать правоохранители и спецслужбы при задержании преступников. Это у них называется «кошмарить злодея», и подобную манеру речи ни с чем другим не спутаешь.

Ну встали мы, руки положили куда было сказано. К счастью, Томпсону хватило знания русского языка и здравого смысла, чтобы сделать все как надо. Попутно я проморгался и наконец ясно увидел, кто нас в плен взял. Даже шеврон на рукаве горластого бойца рассмотрел, на котором помимо трезубца, самолета и парашюта было вышито «Украiна. Вiйска спецiального призначення».