Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы - Рустам Максимов Страница 10

– Легко. Только шнурки поглажу, – съязвил Николай, не отрываясь от наблюдения. – Володь, там, на севере нет никаких изменений местности. Я вижу крышу коровника фермера Савченкова. Хороший мужик, кстати, крепкий… Просматривается и хозяйство Чугунова… Увидели бы и Замятино, если бы не дымка.

– Что там, в этом Замятино? – поинтересовался я, доставая карту.

– Дюжина старушек, пяток питерских дачников, несколько пустых хат, – ответил Еремеев. – Подробнее можно узнать у Антонова или у того же Петренко. У Марковича там родня живёт – тётка с алкашом-сыном.

– Сколько отсюда до Замятино? – я глянул вниз, где Ковалёв и участковый прервали проповеди отца Серафима. К церкви продолжал стекаться народ, и, как полагаю, внизу собрался почти весь посёлок.

– Километров пять-шесть, наверное. Там, после Замятино есть ещё три деревеньки, которых больше нет на карте. Там даже старушки отсутствуют: перестройка, самогонка и дикий капитализм выбили народ не хуже фашистов, – со злостью сплюнул Еремеев. – Короче, Финн, надо самим ехать в Замятино и разбираться на месте, что там и как.

– Надо так надо, – хмыкнул я. – Коль, а сколько отсюда до Рясенки?

– Километров одиннадцать, точно не знаю, – Николай пожал плечами, глянул вниз. – Я в ней бывал-то всего пару раз. По той дороге между деревнями только на тракторе и ездить. Володь, Рясенку отсюда не видно. Она лежит северо-западнее, а там лес мешает… Не дождёмся мы Мироныча, Вова. Он накрепко увяз в позиционном трёпе с бабульками, и его просто так не отпустят.

– Понятно. Ладно, пошли вниз, а то там вообще назреет и произойдёт революция. Как говорили классики, подобные процессы лучше возглавлять нам самим, а не противостоять им, – вздохнул я, убирая карту в карман.

Внизу нас встретили шум и гам, в котором не было слышно собеседника в пяти шагах от самого себя. Недолго думая, я снял автомат с предохранителя, передёрнул затвор и трижды выстрелил в воздух одиночными. Это помогло – народ мгновенно замер, разом прекратив сотрясать языками воздух.

Толпа утихла, и стало слышно, как кто-то сдавленно охнул, а кто-то зашмыгал носом. Люди смотрели на нас – на хорошо вооружённых незнакомцев, неизвестно как очутившихся в Данилово. Смотрели на всем известного негласного хозяина всей округи, который и ранее внушал трепет, а теперь вообще открыто носил оружие вместе со своими бойцами.

– Тишина, граждане! Попрошу тишины! – мне пришлось напрячь свои голосовые связки, чтобы меня услышали все, находящиеся у церкви. – Меня зовут Иванников Владимир Иванович, я майор, начальник криминальной полиции энского УВД из Санкт-Петербурга…

По мере того как я говорил, лица людей становились всё суровее и суровее. Постепенно в толпе возник тихий гул, который не имело смысла глушить. Осознавая, что мир вокруг резко изменился, люди перешёптывались, переругивались, давали волю эмоциям. Хорошо, что хотя бы не перебивали, не освистывали, не улюлюкали.

Я уложился минут в десять, а затем слово взял Николай. Сразу же подтвердились мои выводы о недооценённых страной и властью талантах товарища Еремеева. Бывший сержант погранвойск чётко расписал произошедшие геологические изменения в окрестностях населённого пункта. Затем плавно перешёл к нашему появлению в Данилово, особо подчеркнув, что он сам отныне находится в подчинении майора полиции. Расписал меня как лучшего друга и отличного командира, ну, прям эталон офицера языком из меня вылепил. Ай да Колька, ай да сукин сын!

– …Товарищи! Ни для кого не секрет, что это я постарался протолкнуть на место главы администрации Андрея Петренко. Да, он мой ставленник, по сути работавший в мою пользу, – неожиданно для меня Еремеев заговорил о местных делах. – Петренко – мягкий и добрый человек, хороший исполнитель и, что самое главное – не вор! Да, да, он работал честно, не присваивал чужих денег. Сами знаете, что у нас о любой власти говорят, что она набивает себе карманы, едва добравшись до кормушки… И знаете, что я не люблю крысятничества из своего кармана.

В толпе раздалось несколько смешков. Видимо, кто-то представил, что Ерёма Безбашенный сделал бы с рискнувшим обокрасть его чиновником. Я посмотрел на Николая, пытаясь понять, куда тот клонит. Народ, похоже, тоже заинтересованно слушал речь Еремеева, явно узнавая для себя какие-то новые подробности о местной политической кухне.

Мои опера переглянулись между собой, и Ковалёв тихонько что-то спросил у стоявшего рядом с ним участкового. Антонов помедлил с ответом, а потом утвердительно кивнул, произнеся пару фраз. Так, так, так, а Мироныч, похоже, действительно в курсе всего и вся.

– …Поэтому я предлагаю Роману Георгиевичу Федосееву стать во главе формируемого чрезвычайного совета, в руки которого временно переходит вся власть в Данилово и его окрестностях, – ах ты, паршивец, Колька, как ловко всё провернул. – До момента восстановления законной российской власти, товарищи! Роман Георгиевич, вы очень нужны людям! Очень прошу вас, пожалуйста, выйти сюда!

Толпа пришла в некоторое движение, народ зашевелился, пропуская невысокого седого старичка, опиравшегося на трость. Вроде дедушка как дедушка, а люди почтительно с ним здоровались и искренне улыбались, глядя на него. Судя по всему, непростой старичок этот Федосеев, ой как непростой.

– Это бывший глава администрации, которого лет пять назад спровадили на пенсию, – прошептал мне в ухо Михаил. – Он не давал твоему Ерёме стать единовластным хозяином всей округи. Хорошо ещё, что обошлись пенсией и выборами, а не как другие.

– Миша, Ерёма не мой. Он свой собственный, – также шёпотом ответил я – И он очень не хочет брать на себя ответственность за весь посёлок. Поэтому и устроил весь этот цирк. Заметь, как талантливо всё сделал, грамотно.

– Ага, вижу. Прямо народное вече какое-то, – чуть усмехнулся Ковалёв. – Сейчас князя выберут, а там и ополчение созывать начнут.

До князя, как вы понимаете, не дошло. А вот выборы действительно состоялись. Здесь же, на месте, у церкви. Народ живо откликнулся на предложение Николая создать чрезвычайный совет как временный орган власти и поставить во главе его товарища Федосеева. Как мне показалось, люди проголосовали единогласно, и даже приезжие автомобилисты оказались «за».

Еремеев на этом не успокоился, сразу же предложил несколько фамилий во вновь созданный совет, а затем действительно призвал создать ополчение. Обосновав это тем, что никто из собравшихся не в курсе, что вообще произошло и когда всё это закончится. А народ защищать надо, и это должен сделать сам же народ. Все, имеющие оружие и способные им пользоваться.

Едва слово взял новоизбранный Роман Георгиевич, как произошло знаменательное событие – сквозь дымку наконец-то проглянуло солнце. Даниловцы восприняли это как хороший знак, встретив солнце овациями, восторгом и радостными возгласами. Светило посверкало нам всего минут пять, а затем вновь исчезло за наползшей облачностью.

Митинг было продолжился, и тут неожиданно раздались удары колокола. Как оказалось, отец Серафим воспринял появление солнца как знак небес и помчался наверх звонить в колокол. Колокольный звон – это хорошо, но, к сожалению, при нём сложно напрягать голосовые связки, чтобы тебя услышал народ. Несколько мужиков поднялись наверх, чтобы успокоить излишне эмоционального батюшку, а я подошёл с Федосееву.