Ночной хозяин - Данил Коган Страница 10

…

Совсем другой разговор состоялся у Оттавио с мастером Ерсом. Бастард владетеля был человеком такого типа, который Оттавио скорее нравился. С некоторого возраста, он стал предпочитать иметь таких людей в своих друзьях, нежели чем во врагах.

Ерс производил впечатление человека простого и бесхитростного, но это была не простота тупого бауэра, а особый вид честности, основанный на уверенности в себе и в том, что ты занимаешь в этом мире свое законное место. Ерс умел и читать, и писать, и считать, что для управляющего было простой необходимостью, но при этом не забивал себе голову лишними мыслями или ложными умствованиями, а просто жил так, как считал нужным, и делал то, что считал правильным.

История Ерса была проста, как и он сам.

Его мать — иберийская дворянка — бежала из родных мест от преследований Ордена Чистых ^[20]. Изрядно поскитавшись по империи, она была принята владетелем гер Брюнне как гостья его дома. Владетель был очарован знойной южной красавицей и устроил длительную осаду этой крепости, которая завершилась успехом владетеля, рождением Ерса и смертью Изольды эль Гальярдо во время родов.

Владетель взял бастарда на воспитание, лично выучил того ездить верхом, биться с мечом и баклером, дал ему место за своим столом, предоставил ему учителей словесности, изящных искусств и этикета и, в конце концов, назначил на должность управляющего поместьем. После того, как супруга владетеля отошла к Престолу Владык, восемь лет назад, Ерс также стал заниматься хозяйственными делами всего владения Брюнне.

Он быстро, кратко и уверенно отвечал на вопросы ар Стрегона. Мастер Ерс старался излагать только факты, не добавляя к ним никаких собственных суждений. Именно от него первого Оттавио узнал о пропаже Инги — служанки госпожи Аделинды.

Ерс также с уверенностью заявил, что частых или многочисленных пропаж людей во владении Брюнне точно не было.

По поводу амулета он также сказал, что видел его на покойном сразу после того, как пронзительный крик молодой госпожи разбудил весь дом, а вот после, когда тело отнесли к капеллану и раздели для омовения, амулета на нем уже не было. Ерс подумал, что его взяла молодая госпожа, и он лежит где-то в кабинете, но ошибся. В кабинете амулет отсутствовал, и Рената утверждала, что к нему не прикасалась.

О своем отношении к покойному Ерс сказал следующее:

— Владетель, — Ерс ни разу, за время разговора, не назвал Аделхарда отцом, — был суровым, мужественным и сильным человеком. Могущественный одаренный, истинный воин и прирожденный правитель. Большая честь служить такому господину, как он. Большая честь.

— А вам не горько от того, что являясь природным дворянином, вы были произволом владетеля лишены этого статуса, — задал «коварный» вопрос Оттавио, — ведь он мог вас признать, и вы имели бы титул. А сейчас вы хоть и уважаемый человек и имеете завидное положение, но вы лишь простолюдин.

— Мне на свою судьбу жаловаться грех. Я мог подохнуть в канаве, выброшенный вон, как ненужная вещь. Многие благородные так и поступают со своими незаконными отпрысками. Максимум дают родившей ненужного бастарда девке горстку серебра на «первые годы». Владетель не мог признать меня, этим он оскорбил бы свою законную супругу и ее род — род герцогов Ландерконинг. И в случае признания меня могли бы отравить или пырнуть кинжалом законные дети владетеля, с которыми я бы конкурировал за получение дара. Или еще хуже: нож в спину мне бы воткнул кто-нибудь из их прихлебателей, которому бы просто показалось, что убить ублюдка — значит оказать отличную услугу их патрону. Владетель всякого человека видел насквозь. И меня он поставил именно на то место и в том качестве, в котором я мог принести роду Брюнне максимальную пользу. И я приношу ее. И буду приносить. А дворянин из меня был бы, простите уж господин Оттавио, как из рыбы плотник. У меня не тот характер, не та масть. Я человек приказа, а не человек приказывающий.

После того, как Оттавио изложил Ерсу жалобы поверенного на нелегкую судьбу остальных обитателей Фертсайтхайт, Ерс пожевав губами и сказал:

— Владетель себя никогда не жалел. Ни в бою, ни в обычной жизни. Но и других он не жалел. Жалость унижает. Из жалости начинают делать подачки. Подачки же, господин ар Стрегон, делают человека слабым. И неблагодарным. Человек начинает считать, что подачки — это что-то такое, что он заслужил, якобы он имеет это по праву. По праву только того факта, что он живет на белом свете, под взором Владык. А это не так. Есть люди, которые считают, что их дело — жить припеваючи, на всем готовом, ничего не давая взамен. Они хотят получать привилегии, не имея обязанностей. И вот такие люди всегда ноют, когда им кажется, что ущемили их привилегии, или если им напоминают об их обязанностях, — тут Ерс прервался, и обстоятельно, как и все что он делал, отхлебнул добрый глоток эля из большой деревянной кружки, которую во время разговора периодически наполнял. Вытер черную бороду. — Что же касается отношений владетеля гер Брюнне с его кровными родичами, об этом спросить лучше у них. Обсуждать такие вещи, даже с судейским официалом, мне не по чину.

…

Адлер гер Брюнне категорически отказался говорить с коронером.

Его дядя согласился, но из этого разговора Оттавио вынес еще меньше, чем из цветистой болтовни поверенного.

Где амулет, Датчс не знал, пропадали ли люди, не знал.

Даже про служанку жены «вспомнил» только после прямого вопроса ар Стрегона. Мол, да, крутилась такая вокруг супруги, потом перестала.

Куда делась?

А кого это может… ммм заинтересовать…

Такое ощущение, что Барсук жил в своей норе на третьем этаже и ничем вокруг не интересовался, даже собственной женой, с которой имел, как оказалось, полностью раздельные покои. И нора Барсука выглядела как типичное холостяцкое жилище.

Валяющиеся везде испачканные тряпки, наваленные друг на друга доски для растирания красок, тарелки с остатками пищи, вазы с засохшими цветами, слегка подгнившие фрукты на позолоченном блюде, бутыли с кислотой и медные пластины….

И картины. Картины были повсюду.

Датчс расписал все стены и потолки своих покоев. Более сотни полотен висели, стояли стопками, лежали на полу, стояли на подставках.

Как бы ни был поверенный противен Оттавио, тот вынужден был признать его правоту, Датчс обладал несомненным и весьма ярким талантом живописца. Причем, если ранние полотна поражали живостью красок, и сложностью сюжетов, то более поздние стали гораздо проще, в них в основном использовались темные, холодные цвета, а последние офорты были, и вовсе, черно-белыми.

Оттавио вспомнил пейзаж, явно изображавший старый Фертсайтхайт, серое небо, косые крапинки дождя, обвисшие ветви деревьев вокруг и маленькую безликую фигурка человека на фоне изломанной башни. Эта картина висела в кабинете окружного судьи гер Хейна и, как сейчас выяснилось, принадлежала кисти Датчса гер Брюнне. Оттавио эта картина всегда, при посещении им кабинета префекта, как-то по-особенному царапала сердце.