Тираны. Книга 2. Императрица - Вадим Чекунов

Замок Мортлейк, Англия. 1840 год

В курительной комнате царили полумрак и молчание.

За окном густели дождливые сумерки. Капли приглушенно стучали по стеклу и широкому карнизу, отбивая убаюкивающий ритм. Тихо потрескивал камин. Волны тепла расходились от него по всему залу, приводя в движение клубы застоявшегося табачного дыма.

Лица трех расположившихся в глубоких кожаных креслах джентльменов были едва различимы. Силуэты их тоже скрадывались наступающей темнотой и внушительностью мебели. Но все-таки было возможно разобрать, что один из них долговяз — худые ноги в лакированных штиблетах он протянул к огню, а острые локти выступали в стороны, будто сидящий отстаивал свое право на место. Когда он затягивался сигарой, красноватый огонек освещал его длинный узкий нос и впалые щеки. Джентльмен справа являл собой полную противоположность первому — казалось, этот коротышка состоял из одних округлостей. Кресло было ему явно велико, и, если бы не щеточка аккуратных усов и не сигара в толстых пальцах, в темноте зала он легко сошел бы за разжиревшего мальчика, облаченного в охотничью куртку и клетчатые панталоны в обтяжку. Фигура третьего выделялась широкими плечами и крепко посаженной головой. Он расположился почти на самом краю сиденья, с ровной вытянутой спиной, будто в седле. Сигару он, в отличие от двух других, не держал пальцами, а зажимал зубами, напоминая грозную башню с нацеленной на неприятеля пушкой. Визитный фрак темно-серого цвета сидел на нем идеально, но явно стеснял своего обладателя, судя по всему, привыкшего к иной одежде.

Вот уже четверть часа троица предавалась курению с видом людей, занятых крайне важным делом, болтать во время которого — дурной тон. На кончиках сигар наросли серые столбики пепла, и могло показаться: джентльмены соревнуются, у кого он продержится дольше. Наконец коротышка парой аккуратных постукиваний о пепельницу стряхнул со своей сигары лишнее, повертел ее, любуясь оранжевым конусом тлеющего кончика, поерзал в кресле — ноги его в высоких ботинках из оленьей кожи не доставали до пола — и сокрушенно произнес:

— Да уж… Послал же Господь такую погодку…

Долговязый курильщик неопределенно хмыкнул, выпустив очередное облачко дыма. Зато третий, коренастый, живо отреагировал, по-прежнему не вынимая сигару изо рта:

— Как по мне, так нет ничего прекрасней, чем добрая английская непогода!

Коротышка по-детски поболтал в воздухе ногами и вкрадчиво спросил:

— Так понимаю, полковник Траутман, экспедиция на восток оставила в вашей душе неизгладимый след?

Тот, кого назвали полковником, наконец-то положил сигару в пепельницу.

— Не только в душе, мой друг, но и в теле! Ну скажите на милость, чем может досадить проливной дождь? Разве что грязь развезет на дороге, да намокнешь слегка. Против последнего есть надежное проверенное средство! — Траутман щелкнул по стоявшему на низком столике возле его кресла широкому стакану с виски. — А в проклятой Азии оно, к сожалению, не работает. И дожди там совершенно другие. А уж заразы столько, что европейцу остается лишь молиться, чтобы не подхватить всё разом… Эта чертова лихорадка до сих пор дает о себе знать. Подумать только, теперь не могу выкурить и половину сигары! И мне очень повезло, что я сижу сейчас в Мортлейке среди вас, господа, а не кормлю рыб где-нибудь у берегов Кантона. Дьявол бы побрал этот Китай!..

Полковник нахмурился, взялся было за сигару, но, с сожалением крякнув, затушил ее.

— Вижу, вы натерпелись изрядно, — сочувственно произнес коротышка.

— Китай действительно опасен для белого человека, мистер Кинзи, — вдруг отозвался третий из собравшихся, подтянув свои длинные ноги к креслу. — Пребывать там намного труднее, чем в Индии. И не только в климате дело. Это совершенно иной мир, отличный от всего, с чем мы сталкивались раньше.

— Очень интересно… И в чем же отличие? — Толстый Кинзи сложил короткие руки на объемном животе и совиным взглядом выпученных глаз уставился на военного в ожидании подтверждения слов долговязого. — Мне казалось, разница между тамошними землями невелика…

— Черта с два! — неожиданно для собеседников повысил голос Траутман. — Три года службы в Бенгалии дались мне легче, чем полгода болтанки вдоль южных берегов этой проклятой страны. Не знаю, как там в глубине материка — нам следует спросить лорда Филдинга, ведь он дважды бывал в их столице с дипломатической миссией.

Филдинг выдержал паузу, сосредоточенно водя ухоженными пальцами по граням толстостенной хрустальной пепельницы. Кинзи, не сводя с него глаз, нетерпеливо поерзал, скрипнув кожей кресла, а полковник поглядывал на нескладного штатского слегка снисходительно, как и полагалось военному человеку.

— Страна эта причудлива и огромна, — оставив наконец пепельницу в покое, задумчиво начал лорд Филдинг. — Поездка через нее мне запомнилась не меньше, чем нашему бравому Сэмюэлю рейд вдоль побережья. Нам крайне повезло, что туземные чиновники были довольно обходительны и почти без помех препроводили до самого императорского дворца. К русским миссиям они относились гораздо прохладнее. Надо сказать, всех без исключения иноземцев там принято считать дикарями и варварами, по нелепой случайности овладевшими технической стороной жизни. В благородстве души нам отказано полностью, мы для них — «заморские дьяволы», «длинноносые черти» и множество других определений. Между тем, одни лишь их ритуалы поклонения своему императору столь нелепы, с точки зрения просвещенного европейца, что даже мысли не возникает, кто же из нас на самом деле дикарь…

Закончив тираду, лорд Филдинг пожал костистыми плечами, как бы призывая собеседников присоединиться к его горькому недоумению.

Траутман кашлянул в кулак и глухо сказал:

— Это правда. Как есть дикари. Сколько стычек у нас ни случалось с ними, ясно одно — правила войны им неведомы. Вооружены черт знает как. Взаимодействия никакого, вместо солдат воюет крестьянский сброд. Разве что маньчжурские полки еще представляют угрозу. Но тактика у них осталась со времен кочевания. Действуют только наскоком и всей ордой разом! Не выйдет атака, так просто бросают оружие и бегут без оглядки. Но если уж случится им отсечь и одолеть какой наш отряд — тут пощады не жди. Вот что я вам скажу, господа: Бог бывает милосердным, а китайцы — никогда!

— Лорд Мельбурн утверждает, что до тех пор, пока война не объявлена, а происходят столкновения у пограничных территорий, мы не вправе требовать от китайцев соблюдения принятых норм, — тускло произнес Филдинг, поглаживая золоченую морду льва на пуговице своего фрака.

— Не знаю, не знаю… — проворчал полковник. — Дикари горазды на выдумки собственных правил, соблюдений которых они требуют от всех без исключения. И плевать им на звания и ранги. Сколько раз они разворачивали русские миссии, например! Не удивительно, что терпение Николая лопнуло и он приказал готовить войска.