Откровения акушерки. Тайны родильного отделения - Филиппа Джордж Страница 67

Руководство нашей больницы заботилось о медперсонале ровно настолько, чтобы он работал и приносил прибыль.

Презентация продолжалась в течение полутора часов, и, после того как слайды кончились, Кэролайн включила свет и спросила, есть ли у меня вопросы. Я только покачала головой. Что она могла мне сказать? Она ни в коем случае не была квалифицированным психотерапевтом – я не знала, кем она была, но у нее точно не было медицинского образования. Консультант сидел здесь только для того, чтобы, как попугай, прочитать презентацию, которая, вероятно, была составлена кем-то другим.

– Ну, хорошо, вы уже прошли обучение, так что можете возвращаться к работе, – заключила Кэролайн.

Что? Неужели это реально происходит?

Я была слишком ошеломлена, чтобы говорить. И тут меня осенило. У меня сложилось неверное представление о том, что все это значит. Я пришла сюда, думая, что «тренинг повышения устойчивости» станет терапией. Я считала, что консультация будет попыткой помочь мне. Но это было не так. Речь шла о том, чтобы помочь больнице, вернув меня к работе.

– Хорошо, что вы говорите, будто я готова вернуться к работе, Кэролайн, но вы понятия не имеете, что творится у меня в голове, – медленно произнесла я. – Вы ничего обо мне не знаете. Вы только что говорили со мной в течение полутора часов. Но я смотрю вашу презентацию Power Point, как программы на Netflix. Информация входит в одно ухо и выходит из другого. Вы ничем не можете мне помочь. Мой врач говорит, что я нездорова, и я последую ее совету, спасибо, но не вашему. Я вернусь тогда, когда буду готова, а не когда вы скажете.

– Хорошо, – ласково ответила женщина. – Но я должна дать рекомендации вашему менеджеру.

– На каком именно основании?

– На том основании, что вы закончили обучение. Поэтому я рекомендую поэтапное возвращение в течение одной-двух недель.

О черт возьми!

Я встала, чтобы уйти.

– Рекомендуйте что угодно, Кэролайн. Я вернусь к работе, когда квалифицированный специалист скажет мне, что я готова. Не на основании вашего тренинга… Чем бы он ни был!

Через две недели меня снова вызвали на работу для беседы с Линой. И опять мне пришлось столкнуться с неприятным зрелищем, наблюдая, как коллеги бегают вокруг, словно сумасшедшие, поскольку персонала все еще не хватало. А я снова пришла, вооруженная очередным больничным листом от терапевта, который увеличил дозировку антидепрессантов во второй раз.

– А как ты себя чувствуешь сегодня, Пиппа? – спросила Лина. – Насколько я понимаю, ты закончила обучение повышению сопротивляемости. Итак, ты готова вернуться к работе?

– Нет.

– Ну, скажем, ты вернешься через две недели?

– Нет. Доктор говорит, что я все еще в депрессии, и продлила больничный еще на шесть недель, – я протянула ей письмо, которое, по-моему, тут же понизило температуру в комнате.

– Понятно, – сказала она, прочитав записку.

– Я вернусь, когда буду готова, – продолжала я. – И знаешь, я не работаю по уважительной причине, а ты все время меня вызываешь! Я прихожу сюда, вижу, что в отделении не хватает персонала и все страдают от этого, и я тоже чувствую себя плохо. И то, что я вижу, оказывает на меня еще больше давления, чем раньше. Я поговорила с представителем профсоюза, и она сказала, что нет никаких причин заставлять меня приходить на такие беседы. Если тебе нужно связаться со мной, пожалуйста, пиши по электронной почте. И когда я буду готова вернуться, поверь мне, ты узнаешь об этом первой.

* * *

Если быть честной, я не знала, вернусь ли вообще. Акушерство было моей жизнью до сих пор, но каждый раз, когда я возвращалась в отделение, меня тошнило. Могла ли я продолжать делать свою работу, если я болею из-за нее? Доход Уилла, вероятно, мог бы обеспечить нас на некоторое время, но он был фрилансером, и мы не могли рассчитывать на регулярный доход. Нам нужно было как-то выплачивать ипотеку, и я стала подумывать о другой работе. Я изучала преподавательские должности, сестринское дело и другие роли, которые могли бы соответствовать моему набору навыков, пока я прохожу через непростой период. Я больше не хотела говорить о своих чувствах – мне просто надоело слушать собственные жалобы на вопрос, как у меня дела. И вот однажды февральским утром Уилл предложил мне:

– Почему бы тебе не написать обо всем? Если ты чувствуешь себя ужасно и не хочешь обсуждать свое состояние вслух, почему бы тебе не записать то, что ты переживаешь?

– Что написать? – спросила я.

– Что хочешь! Что бы тебя ни беспокоило, что бы ни было у тебя в голове, просто перенеси это на бумагу. Никогда не знаешь, что может помочь.