Рождение таблетки. Как четверо энтузиастов переоткрыли секс и совершили революцию - Джонатан Эйг Страница 48

Была еще одна проблема, о которой Пинкус не рассказал Мак-Кормик. Где-то в конце тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года у одной из пациенток Рока развился постинъекционный абсцесс – организм не смог усвоить введенный препарат, и Эл Рэймонд из «Сёрла» написал Пинкусу, что эта весть «ставит под серьезное сомнение самую возможность нашего интереса к этому продукту». Если такой побочный эффект будет возникать хотя бы раз на сотни тысяч «Сёрл» «будет абсолютно незаинтересован в продвижении этого продукта». В дальнейшем он, Рэймонд, проследит, чтобы на экспериментальных препаратах, высылаемых Пинкусу, логотипа «Сёрла» не было: компания не хочет, чтобы ее название ассоциировалось с чем бы то ни было потенциально опасным. «Мы будем отправлять его [норэтинодрел] вам без этикетки, – писал Рэймонд, – а вы можете клеить какую угодно».

Один небольшой абсцесс, однако, не особенно сильно взволновал Пинкуса. Кое-что обнадеживающее он не сообщил руководству «Сёрла» и не упомянул даже в письмах Сэнгер и Мак-Кормик: ученые, работавшие в Вустерском фонде, начали давать прогестины своим женам, иногда для предохранения, иногда просто для подавления месячных. Как сказала Энн Меррилл, работавшая в те годы в фонде лаборанткой, эти женщины «не хотели, чтобы менструация беспокоила их во время поездок».

Пинкус, как любой ученый в Америке, хорошо знал, сколько волчьих ям есть на пути исследовательского проекта. Может испариться финансирование. Могут опередить конкуренты. Плохая пресса может отпугнуть испытуемых или обрушить на проект ярость католической церкви или правительства. Фармкомпании могут утратить интерес к работе. Результаты могут оказаться неубедительными или того хуже. Но Пинкус, сидя в роскошно обставленном доме Мак-Кормик, не особенно распространялся о многообразии возможных причин провала. Вместо этого он рассказывал Мак-Кормик, почему он все еще считает Пуэрто-Рико прекрасным местом для испытаний. Успешная программа по контролю рождаемости могла стать примером для других стран, испытывающих те же трудности. Многие врачи и медсестры острова учились в Америке и хорошо владеют английским. Правда, поначалу врачи в Пуэрто-Рико и в Штатах затруднялись в поиске добровольцев для исследований, но у Пинкуса есть новый план. На сей раз он начнет с медсестер и студенток-медичек. Он откажется от эндометриальной биопсии – весьма неприятной процедуры, отпугивающей многих. Кроме того, преподаватели предложат студенткам участвовать в эксперименте, включив его в учебный процесс. Если их волнует дурная репутация из-за участия в испытании средства предохранения, то эта проблема тоже решается: проект можно назвать «исследование влияния прогестерона на физиологию женщин». После включения в проект студенток и медсестер начнет расходиться весть, что используемые препараты эффективны и безопасны. Дальше станет проще.

Пинкус сказал Мак-Кормик, что новые препараты будут стоить примерно пятьдесят центов за грамм, то есть пять тысяч долларов на первый год испытаний с участием ста женщин. Вдобавок понадобятся деньги на врачей, медсестер, секретарей, дорожные расходы и печатные материалы. Первый год, таким образом, будет стоить около десяти тысяч долларов. Возможно, что чуть больше.

Как всегда, Мак-Кормик заверила его, что деньги проблемой не станут. Она была готова оплатить все предприятие.

Когда-то Мак-Кормик посвятила все свои силы заботе о своем душевнобольном муже и поиску возможного лекарства. Ныне ее занимал проект Пинкуса. У нее не было другого дела, другой миссии, хотя как женщине весьма богатой ей иногда приходилось заниматься бизнесом. Порой и впрямь казалось, что ее финансовые дела – это и есть вся ее жизнь. Ни семьи, ни близких друзей, в доме можно поговорить разве что с горничной да дворецким, так что бо´льшую часть своего времени она проводила в общении со своими юристами и бухгалтерами. Ее сильно волновала судьба ее швейцарского шато, слишком большого, чтобы продать его как дом, и слишком дорогого, чтобы его купили под школу. А его содержание стоило ей многих тысяч долларов в год, отнимало деньги и время, которые она предпочла бы потратить на работу над контролем рождаемости.

Мак-Кормик продолжала жертвовать небольшие суммы «Планированию семьи», но предпочитала взаимодействовать напрямую с Пинкусом и Роком. С ними она часто общалась по телефону и лично, используя знания биологии, полученные в МТИ, и сведения о гормонах, которые она узнала, когда искала новые лекарства для покойного мужа. Пинкус и Рок навещали ее дома. Иногда она нанимала стенографистку, чтобы записать эти разговоры для более полной и точной передачи их Сэнгер. Однажды Пинкус отправил к ней с отчетом о ходе работ свою дочь. Дом Мак-Кормик был мрачен и неприветлив, но зато хозяйка открыто поговорила с девушкой о сексе, объяснив, как важно отделять соитие от репродукции, и что даже секс между женщинами может стать более значимым и приемлемым, когда появится противозачаточная таблетка. Лора была поражена и очарована. Когда настала пора уходить, Мак-Кормик предложила оплатить ей метро до дома. Она вызвала дворецкого, и тот принес серебряный поднос, на котором лежали монеты. Мак-Кормик взяла два десятицентовика и отдала гостье. Только потом Лора заметила, что монеты были датированы двадцать девятым годом. Мак-Кормик, должно быть, сберегла их с начала Великой депрессии.

Так велико было увлечение Мак-Кормик делом контроля рождаемости, что иногда она предлагала деньги, даже если ее не просили. Узнав, к примеру, что Рок уходит в отставку из Гарварда и будет вынужден оставить практику в больнице, Мак-Кормик купила здание от больницы через дорогу, чтобы Рок мог продолжать принимать пациенток и проводить эксперименты. Она не хотела, чтобы он терял время на переход.

Мак-Кормик вела себя как владелица развивающегося бизнеса: весь маркетинг предоставила Сэнгер, всю технологическую часть – Пинкусу с Роком, но неусыпно наблюдала за ними и не боялась говорить, что им нужно делать.

И вот к началу тысяча девятьсот пятьдесят пятого года Мак-Кормик была настолько уверена в успехе, что отправила Пинкусу чек на десять тысяч триста долларов на оплату пуэрториканских экспериментов с прогестероном. И это вдобавок к двадцати тысячам, которые она уже выслала «Планированию семьи» на поддержку того же проекта. «Я не хочу, – писала она правлению федерации о Пинкусе, – чтобы его работа каким-либо образом задерживалась из-за недостатка средств».

• • •

Мозаика начинала складываться. Пинкус верил в прогестины. Рок проводил эксперименты на женщинах. Пуэрто-Рико был возможным полигоном для испытаний.

До сих пор Мак-Кормик призывала членов команды держать рот на замке. Сейчас она изменила мнение, решив, что пришло время рассказать миру о важном открытии, которое вот-вот случится. Возможно, ее вдохновили успехи Джонаса Солка и его сотрудников, искавших лекарство от полиомиелита. В апреле пятьдесят пятого года газеты по всей стране вышли с огромными заголовками вроде этого – из «Питтсбург Пресс»: «ПОЛИОМИЕЛИТ ПОБЕЖДЕН». В статьях рассказывали о плачущих матерях и торжествующих врачах. Нью-Йорк даже предложил Солку парад с тикерными лентами ^[40] – честь, которую тот отверг.