Искра Божья, или Как воспитать гения - Кристин Барнетт Страница 45

После того как Джейк нашел себя, слушая курсы по астрономии в университете, и большинство детей «Литтл лайт» были включены в состав основной группы, я по вечерам организовала развивающие занятия для наиболее отстающих детей. Я чувствовала огромную ответственность перед родителями этих детей и старалась сделать все, чтобы они не оставили их без помощи.

Когда Кейти, семнадцатилетняя девушка с явными признаками аутизма и не умеющая говорить, впервые вошла в мой дом, она сразу же бросилась на кухню. Кейти открыла каждый ящик, рассмотрела каждую кастрюлю и сковородку, а когда добралась до миксера, то стала гладить его, как будто это ее старый добрый любимец, с которым она долго не виделась. Кейти была сластеной, и у ее мамы в сумке всегда были сладкие вафли с клубничным джемом.

Я вспомнила о Меган и о том, как она любила наши игровые проекты с тестом, поэтому быстро смолола небольшую порцию сахарной пудры, принесла Кейти прибор для распыления и показала ей, как она может посыпать вафли пудрой перед тем, как съесть. На следующий день я встретила ее уже с большой миской сахарной пудры и парой коробок разрешенного пищевого красителя. Кейти понадобилась неделя, чтобы выучить, что желтый цвет, добавленный к красному, дает оранжевый и что чем больше желтого ты добавляешь, тем светлее и ярче получается оранжевый цвет. За последующие две недели мы также научились получать любой цвет, который хотели, в пределах заданной палитры.

На следующей неделе я дала Кейти кусок слоеного теста, чтобы она сама смогла вылепить звездочки и цветы с отдельными лепестками. По мере того как проходили недели, я наблюдала за тем, как ее украшения становились все более сложными и красивыми. Совершенно случайно я как-то зашла в специализированный магазин, где был более богатый выбор цветов пищевых красителей и фигурных ножей для вырезания теста. Там были наборы красителей очень красивых пастельных тонов, но они терялись на фоне оттенков, которые выбирала Кейти, там были цвета, названия которых я встречала только в каталогах: темно-лиловый, кармин, циан — голубой цвет, небесно-голубой — лазурный, пронзительно-желтый, желтовато-коричневый.

Со временем Кейти и я стали вместе украшать печенье и торты. Никогда не забуду свадебный торт, который она скопировала с фотографии, увиденной в журнале, на нем были сахарные анютины глазки, которые выглядели настолько настоящими, что я даже боялась класть их в рот. Мне было очень приятно, когда месяца два спустя после того, как мы начали работать вместе, мне позвонил ее отец и сказал, что Кейти получила работу в хлебобулочном отделе супермаркета в нашей общине. Как и многие другие родители, дети которых страдали аутизмом, он беспокоился, что Кейти будет полностью зависеть от своей матери и от него до конца своей жизни. Она прошла всю систему специального образования, но они ничем не могли похвастаться. Конечно, я не ставила перед собой задачу устроить Кейти на работу, просто хотела найти для нее занятие в течение дня, которое будет приносить ей радость. Но неожиданно получилось даже лучше и быстрее, потому что Кейти очень нравилось этим заниматься.

— Кейти была рядом с вами все время с тех пор, как родилась, — сказала я ее отцу. — Она находилась с вами всюду, куда вы брали ее с собой. Она все слышала.

Я верила в это, как когда-то верила, что Джейк находится рядом с нами всюду вместе с Клиффордом — Большой красной собакой. Еще когда не умел ходить, он потерялся среди алфавитных карточек, поскольку не мог справиться с требованиями общества. А раз не мог сказать мне, какого цвета воздушный шарик ему нравится или какой кекс хочет, он спрятался за книгой. Но все равно он оставался рядом с нами.

Я стала выступать в защиту некоторых детей, посещавших «Литтл лайт», когда они пошли в общеобразовательную школу. Вместе с их родителями я присутствовала на собраниях по обсуждению их ПОП, приносила их портфолио с работами, которые мы вместе с ними делали. Помню одну встречу по поводу мальчика по имени Рубен, который в свое время присоединился к нам в «Литтл лайт» на втором году работы, и мы провели с ним несколько развивающих занятий. Рубен страстно любил лодки, поэтому мы в течение нескольких месяцев изучали все о яхтах, шхунах и катамаранах, собирали модели кораблей, подобно тем, которые собирал мой дедушка у себя в мастерской для нас, своих внуков и внучек, чтобы мы могли поиграть с ними на озере.

Одновременно Рубен научился читать. Стимулом послужила богато иллюстрированная книга о роскошных лайнерах начала XX столетия. Его почерк и мелкая моторика значительно улучшились, так как ему нужно было надписывать очень мелкими буквами названия на бортах кораблей, которые мы собирали вместе с ним.

Все, кто имел отношение к лечению Рубена и его образованию, собрались за большим столом, чтобы обсудить его индивидуальную образовательную программу. Там присутствовали физиотерапевт, специалист по гигиене труда и специалист по развитию, также была учительница класса, где он занимался, его учитель по программе специального обучения и школьный психолог. Все по очереди оценивали способности Рубена, а затем на основе всего сказанного решался вопрос, сколько времени в процентном соотношении он должен находиться в обычном классе.

Когда группа пришла к заключению, что время его присутствия в обычном классе не должно превышать 20 процентов, я откашлялась и открыла портфолио. Специалист по гигиене труда, в частности, высказался, что Рубен не может нарисовать круг — нов слове boat есть буквы «о» и «а», и я могла доказать, что он прекрасно умеет их писать. Рубен мог делать гораздо больше, чем они предполагали. Мы вместе изучили его портфолио, и они смогли значительно увеличить этот пресловутый процент.

Сын Рейчел Джирод тоже посещал мои развивающие занятия и тоже значительно преуспел. Мы с Рейчел подружились, и она обижалась, что я не брала плату за свою работу. Я ей объясняла, что меня так воспитали. Когда я была маленькой, бабушка Эдди пекла два пирога каждое утро. Семья быстро расправлялась с одним из них за обедом, но в общине всегда был кто-то — семья, в которой кто-то лежал в больнице, или молодая пара с новорожденным, — кто был счастлив и искренне благодарен за подарок в виде второго пирога. Правда заключалась в том, что второй пирог не казался нам «не совсем хорошим». Благотворительность была частью нашей жизни, и мы никогда даже не задумывались об этом. В конце концов, когда печешь один пирог, сделать второй не составляет большого труда. Помочь тем, кто переживал трудные времена, поддержать других членов общины вовсе не было чем-то неестественным, о чем мы потом могли говорить часами или о чем постоянно думали; это было нечто обыденное.