Тело как феномен. Разговор с терапевтом - Юрий Черняков Страница 43

Утром в субботу, когда молодые проснулись, Наталии Витальевны в доме уже не было. В комнату к ней Юля и Алеша не зашли (что кроличья еда на сегодня уже в клетке, они знали) и сразу же отправились с Гримом на утреннюю прогулку. А вот кто из них по рассеянности позабыл захлопнуть входную дверь, что частенько случалось и прежде, теперь значения не имеет. Важен факт: дверь оказалась лишь прикрытой.

А Грим, едва вышли во двор, вдруг необычно возбудился, заметался и, вырвав поводок, исчез. Битый час Юля и Алеша выкликивали пса, обыскивая излюбленные места собачьих сходок. Безрезультатно! И вот, когда не на шутку встревоженные они вернулись домой, дверь в квартиру оказалась распахнутой, а перед ней на лестничной площадке сидел Грим, держа в пасти уже безжизненного, а проще говоря дохлого, кролика. И замечу, что его некогда ухоженная белоснежная шкурка вся была измусолена и покрыта какой-то мерзкой грязью.

Естественно, молодые люди пришли в ужас. Готовые на месте придушить зловредного пса-убийцу, они стали искать выход из сложившейся прямо-таки катастрофической ситуации. И нашли! Два часа Алеша «стирал» бедное животное, изведя почти полностью флакон Юлиного шампуня, а потом еще час они вдвоем расчесывали и укладывали на кролике шерсть, высушивая ее феном. Затем кролика засунули в клетку, придав ему по возможности позу естественного сна. Оставалось ждать возвращения Наталии Витальевны.

Однако ожидаемого кошмара — слез, причитаний и прочего — не случилось. Поздоровавшись, Наталия Витальевна прошла в свою комнату, и там воцарилась тишина. Причем надолго. Ни звука, ни шороха. Когда Юля и Алеша наконец решились заглянуть туда, они увидели, что несчастная Наталия Витальевна с лицом, искаженным болью, сидит на диване, устремив безумный взгляд на закрытую клетку с кроликом. Ну а дальше пришлось вызвать «скорую помощь». Вот таким образом Наталия Витальевна и очутилась в больнице, где я работаю, в моем терапевтическом отделении. И мне пришлось с грустью сообщить ей о том, что она только что перенесла инфаркт миокарда. Увы!

Но была в этой истории одна странность, как сказал бы японский писатель Сейте Мацумото. Дело в том, что инфаркт миокарда у женщин в детородном возрасте, то есть до наступления менопаузы (а вспомним, Наталии Витальевне тридцать девять лет), представляет собой редкость. То есть такого почти не может быть! Почему? Ученые объясняют это особенностями женского организма, которые до 45–50-летнего возраста препятствуют развитию атеросклероза сосудов, в частности сосудов сердца. А все так называемые разрывы сердца от горя или ужаса, столь любимые писателями прошлого века, были, как доказано уже в наше время, инфарктами вследствие как раз сосудистого поражения, то есть ишемической болезни сердца. И коронарография (рентгено-контрастное исследование сосудов сердца) моей пациентки показала, что сосудистая система сердца у нее практически нормальна.

А теперь — главное. Крупноочаговый инфаркт миокарда развился у Наталии Витальевны в воскресенье вечером, когда она возвратилась домой. Именно в воскресенье вечером. А кончину любимого животного она пережила… еще до своего отъезда — ранним утром в субботу!

Как выяснилось впоследствии, кролик сдох в пятницу ночью. В субботу, поднявшись пораньше, чтобы ехать в гости, осиротевшая хозяйка и оплакала его, и отдала последний долг, закопав своего белоснежного пушистого друга в парке близ дома. И недоеденный корм убрала, и клетку не закрыла за ненадобностью. А соседей будить не стала — с тем и уехала.

А теперь представьте себе на мгновение ужас, объявший возвратившуюся домой Наталию Витальевну при виде закрытой клетки с мирно дремлющим над полной кормушкой покойником, которого она собственноручно похоронила два дня назад! При ее-то повышенном, если не сказать патологическом, интересе ко всему мистическому!

Как видите, иные человеческие увлечения оказываются в конечном счете не столь уж безобидными. Исподволь уводя сознание из реального мира, они снижают, я бы сказал, уровень рациональности в восприятии реального мира, расшатывают психику человека, который, может быть, сам того не желая, начинает верить и в чудеса, и во вселенские биополя, и в вещие сны, и в ожидающих мертвецов, и в… да бог знает во что еще! И в случае с нашей Наталией Витальевной можно говорить о сенсибилизации, о повышении чувствительности организма к воздействию каких-либо раздражителей, но именно о психологической сенсибилизации, на фоне которой «материализация духа Белого Кролика» вызвала у Наталии Витальевны сильнейший стресс. Автор учения о стрессе, лауреат Нобелевской премии Ганс Селье, в своей классической работе, посвященной дезадаптационному синдрому, как раз и доказал, что некрозы сердечной мышцы — то есть инфаркты миокарда — могут возникать из-за определенных биохимических изменений без поражения сосудов сердца. Да, в этих случаях сосуды ни при чем.

Ну а что Наталия Витальевна? После выписки из больницы она чувствует себя хорошо. Юля, Алеша и Грим продолжают жить в ее квартире, и случившееся, насколько мне известно, никак не повлияло на их взаимоотношения с хозяйкой.

О мамином «вальтере»

Если спросить, какие врачи нужнее всего на войне, любой из нас, не задумываясь, ответит: хирурги. А какие еще? Терапевты, анестезиологи, токсикологи, перечислит ваш собеседник. А еще? Ну может быть, психиатры, потому что война калечит не только тела людей, но и души. А вот нужны ли на фронте патологоанатомы?

От моей мамы, в те военные годы капитана медицинской службы, армейского патологоанатома, я впервые узнал, что слово «котел» означает не только посудину для получения горячей воды и пара, но и изоляцию группировки противника от остальных его войск для последующего пленения или уничтожения. И история первой маминой боевой награды — именного пистолета «вальтер» — связана как раз с котлом, вошедшим в летописи Великой Отечественной войны под названием «Демянский».

Тогда, во время войны, мама проводила медицинское исследование трупов погибших и умерших. И не только наших бойцов, но и солдат противника. И вот однажды — а было это в 1942 году — при вскрытии тел двух немецких перебежчиков из того самого Демянского котла мама обратила внимание на изменения в кишечнике, весьма подозрительно похожие на… холеру. Что означает такая находка, нашему читателю объяснять не надо. Все мы еще хорошо помним вспышку этой особо опасной инфекции в Одессе в начале 70-х годов, а кроме того, по недавним телевизионным репортажам знакомы с эпидемией холеры, разразившейся в Индии в конце 1994 года. Но это в мирное время, а во время войны? В районе боевых действий?

Военная мудрость гласит: больной солдат — полсолдата, хворый — не вояка. Действительно, представьте себе снайпера, у которого слезятся глаза от простуды, или пехотинца на многокилометровом марше с раздутыми от острого суставного ревматизма коленями. И умирают на войне не только от пули, но и от тяжелого воспаления легких, например. Инфекционные же заболевания при их эпидемическом распространении в армии, в боевой обстановке, могут оказаться пострашнее танков или бомбежек. И вот нате вам — вдруг такая неожиданность: судя по результатам вскрытия перебежчиков, у противника скорее всего холера, с ее высокой, как у всех особо опасных инфекций, эпидемичностью, тяжелым, нередко молниеносным течением и исключительно большой, до 60 % случаев, смертностью. И все это не где-нибудь там, за горами, за долами, а рядом, под боком, можно сказать, в пределах прямой видимости!