Я хирург. Интересно о медицине от врача, который уехал подальше от мегаполиса - Рустам Магомедов Страница 31

— Добрый день, меня зовут Рустам Сагидович, — представился я молодому парню, который сложился пополам от боли, лежа на топчане в приемном покое.

— Э-э-э-э, хеллоу…

— Он не понимает по-русски, ты мне все говори, а я ему буду переводить, — подхватила девушка.

— Понятно…

Дежурство обещало быть длинным.

Я уложил молодого человека на кушетку, осмотрел, пропальпировал живот, попросил медсестру собрать анализы.

Когда начинаешь работать в практическом здравоохранении, то появляется так называемая насмотреность. Иногда хватает всего лишь одного взгляда на пациента, чтобы предположить возможный диагноз. Поэтому я почти сразу понял, что у моего англичанина, скорее всего, острый аппендицит, тем более что клиническая картина была более чем ясная: тошнота, рвота, повышенная температура тела, положительные симптомы Воскресенского и Ровзинга, а в клинической крови повышенный уровень лейкоцитов и сдвиг лейкоцитарной формулы влево.

Я позвонил старшему дежурному врачу и сказал, что у нас ургент. Валерий Васильевич, доцент кафедры хирургии, был, конечно, недоволен таким положением вещей, но после нескольких уточняющих вопросов сказал, что пациент поднимется сразу в операционную, а мне велел готовить его на операцию.

В России существует система страховой медицины, всех граждан страны лечат по медицинскому полису, но в случаях, угрожающих жизни пациента, врачи обязаны оказать медицинскую помощь бесплатно, даже при отсутствии полиса.

Операция прошла успешно, аппендикс я вырезал, пополнив свой хирургический опыт еще одной успешной аппендэктомией.

На пятые сутки я зашел в палату к Джону, если мне не изменяет память, его звали именно так, и отдал выписку.

— Thank you very much, doctor! It is for you! — И улыбающийся во все 32 зуба уже здоровый англичанин всунул мне в карман халата конверт.

— Нет-нет, что вы, — затараторил я по-русски, пытаясь убрать его руку от своего халата.

— Doctor, it will be very expensive for me in my country, but in Russia you treated me absolute free. It is amazing! Thank you! — Англичанин улыбался и засовывал конверт поглубже в карман моего халата.

Уж не знаю, кто его научил такой благодарности, но я растерялся. До этого меня никто из пациентов не благодарил. Бывало, дарили конфеты, алкоголь, но конверты… нет, не давали, да и, если честно, я никогда и не ждал.

Выйдя из палаты, я достал конверт, в нем лежали немыслимые для меня тогда деньги — 200 фунтов стерлингов. Видимо, других купюр у пациента просто не было. Недолго поразмыслив, я как порядочный интерн понес весь заработанный капитал врачу, с которым мы оперировали.

— Валерий Васильевич, вот, держите, это мне в карман засунул интурист. — И положил на стол три согнутые купюры.

— Это что? — вопросительно подняв брови, спросил доцент.

— Это мне в карман он засунул.

— Я понял. Зачем ты мне их отдаешь?

— Ну как. А что мне с ними делать? — уже абсолютно потерянно ответил я.

— Так… К кому обратился пациент?

— Ко мне…

— Кто оперировал? Кто вел его в постоперационном периоде?

— Я вел, но…

— Значит, и деньги твои. Ты их заработал, — отчеканил пожилой доктор. И встал из-за стола.

Это были мои первые заработанные деньги в роли врача, но, поскольку заработаны они были не совсем правильным путем, откровенно жгли мне руки.

Так как до окончания моей интернатуры оставалось меньше месяца, я решил накрыть шикарный стол в знак благодарности врачам, которые меня учили. Разменяв 100 фунтов на рубли (курс в то время был в районе 70 рублей), я накупил три пакета всевозможных деликатесов: колбасы, сыров, красной икры, кофе, чая. А на оставшиеся деньги купил давно желанные книги по хирургии, приобрести которые раньше я просто не имел возможности. Кстати, заботливо купленная на те деньги «Оперативная хирургия» Литтманна, которая до сих пор является моей настольной книгой, несколько минут назад упала мне на ногу, напомнив о тех днях.