Алхимия исцеления. Гомеопатия — безопасное лечение - Эдвард Ц. Уитмонт Страница 29

Девочка идеализирует свою мать, профессиональную танцовщицу, и решает подражать ей. Но, сравнивая себя со своей прекрасной матерью, она чувствует себя неадекватной и потому обречена на провал. Итак, она становится склонной к булимии, имеющей избыточный вес «уродиной». Она впадает в отчаяние, близкое к суицидальной депрессии. В конце концов, если ей повезет, она сможет обнаружить с высоты (или глубины) своего кризиса, что ее настоящее призвание (ее энтелехия, или собственное поле) указывает на что-то еще, возможно на коммерческую карьеру. А также на то, что сс идеализация идентификации с матерью привела к критическому конфликт)' с намерениями ее настоящего «Я». Такая реализация может предотвратить развитие ее жизненной драмы в трагедию.

Со всегда жизнерадостным «прожигателем жизни» случается несчастный случай, в результате чего его возможности сильно ограничиваются. Вынужденное отсутствие активности открывает ему его духовное призвание. Именно так и произошло с Игнатом Лойолой, основателем ордена иезуитов.

Затем у нас есть ряд восхитительных историй успеха, стимулированных, возможно, «первым актом» драмы, начальным вызовом, брошенным судьбой, например, детством, полным лишений и бедности, которое с высоты успеха кажется трагедией. Или относительно «скучная» жизнь, в которой мало что происходит, может быть «оживлена» и внезапно «драматизирована» серьезной болезнью, которая усиливает восприятие ранее недоступных психологических и духовных горизонтов.

Также и в снах драма является важным элементом. Как показывают исследования, сны помогают изучать и адаптироваться в новых ситуациях, даже если мы не помним содержания образа. Однако когда мы можем и сознательно понимаем, оцениваем и соотносим драматические образы из сна, они помогают решить ситуационные конфликты, напряженные моменты, присущие данным проблемам, и неадекватные реакции на них. Они «исцеляют», предлагая образы, в которых закодированы драматические формы. Посредством этих форм мы можем исправить или пополнить наше видение текущей ситуации и проблем и помочь более сознательно завершить гештальт.

Передавая информацию, необходимую для адаптации и развития, наши сны, как Книга Перемен, не просто представляют факты для изучения, они разыгрывают представление, вис зависимости от наших способностей понять или даже запомнить подробности повествования, как это и происходит во время «быстрого сна». Сны дополняют наше видение, представляя отсутствующие детали или компенсируя нашу однобокость путем выделения тех аспектов, которые мы недооцениваем, не можем или вовсе не хотим видеть. В этом процессе они почти всегда дают драматические представления, бесконечный водоворот возбуждающих, стоических, смешных или абсурдных сцен, ранжируя их от тривиальных до таких, от которых волосы встают дыбом, от прозаических до мифологических.

Например, сон, описанный в главе 2, не говорит прямо: «Посмотри на это, ты ведешь себя, как сумасшедший диктатор!» или «Ваш эгоистический, эксплуататорский способ поведения может довести вас до беды». Вместо этого он дает соответствующую картинку шикарного офиса и уклончивого менеджера, от которого исходит ощущение пустоты и беспокойства. Драматический кризис был вызван появлением лагеря с его надзирателями-садистами. Обратить внимание на драматическую структуру может быть полезно и иногда очень важно для понимания значения сна.

Разворачивающаяся таким образом жизнь постоянно преподносит нам загадки и тайны, драматически озвученные «под угрозой смерти», как загадки Сфинкса или древних друидов. Потенциал полезности снов показывает, что на неявном бессознательном уровне есть непрерывный «вектор», стремление к завершению или закрытию открытого драматического гештальта, процесса инкарнации. Неудачную попытку достичь завершения можно сравнить с чу вством напряженности, которое посещает нас, когда мелодия вдруг обрывается, или на глаза попадается незаконченный портрет, неразгаданная загадка, или ускользающее значение закодированной системы. У нас возникает ощущение, что чего-то не хватает. Незавершенность паттерна порождает чувство беспокойства, неразрешенного конфликта, тревоги и, наконец, возможно, болезни.

Достижение завершения, в свою очередь, мы можем уподобить достижению желанной цели, суть которой заключается в проявлении «здесь и сейчас» неявного паттерна. Это синтез того, что было определено возникающей сущностью формы, как тезис и антитезис, находящиеся в конфликте (если мы не забудем, что в диалектике жизни каждый синтез в конце концов становится следующим тезисом, которому должен противостоять его собственный антитезис).

Мы воспринимаем драму, порядок и значение как базовые элементы формы в живом проявлении. Без драмы нет значения, без значения нет драмы. Драматизирующая деятельность лежит в основе творчества и создания новых форм. Драматизирующая деятельность, напряжение, конфликт и интеграция конфликта могут рассматриваться как квантовые единицы и импульсы жизненного процесса на всех его этапах. В этом смысле «чистая форма, и ничего кроме формы, ни капли материи», по Шредингеру (с. 20-21. См. раздел «Библиография»), больше чем потенциалы абстрактной геометрической формы. Наполненные значением «формы», квантовые потенциалы жизни, возникающие из недифференцированного трансцендентного сознания или информационного потенциала, являются единицами систем драматического представления. Они структурированы в рамках базовых элементов драмы. К ним относится напряжение между полярностями в процессе, тенденция потерять равновесие, стремление восстановить его и создать новые синтетические целостные структуры. Они выражают себя в понятиях эволюции/инволюции, жизни/смерти, создания/разрушения и в бесконечном потоке изменений, вероятно, в той же степени, что и при структурировании элементарных частиц.