Медицина и сострадание. Советы тибетского ламы всем, кто заботиться о больных и умирающих людях - Дэвид Шлим Страница 17

Итак, как же нам испытывать сострадание, не стеснённое ограничениями? И как развить мудрость и осознанность, совершенно открытые и свободные от пристрастности? Мудрость и сострадание прямо возникают из нашего пустотного осознавания в те моменты, когда оно ни за что не цепляется. Нельзя полностью понять это, просто услышав, это необходимо пережить. Как же мы можем приблизиться к такому переживанию? Мы начинаем с того, что позволяем себе пребывать в состоянии непринуждённой расслабленности. Чем больше мы способны открыться и расслабиться, тем сострадательнее и мудрее мы становимся. Мы можем научиться быть открытыми и расслабленными – как именно, мы обсудим в последующих главах.

Полностью развитая мудрость, или мудрость будды, обладает двумя аспектами. Первый – ясное видение природы вещей в точности такими, какими они являются. Второй аспект – ясное и отчётливое восприятие всего, что существует. В буддийской философии эти два аспекта мудрости называются «знание необусловленной природы вещей как они есть» и «знание обусловленного восприятия вещей в многообразии их проявлений». Для большинства людей эти определения могут звучать странно. Возможно, здесь не помешают дополнительные пояснения.

Из двух аспектов мудрости – знания природы вещей и восприятия всех вещей в их многообразии – наука главным образом интересуется последним. Когда мы исследуем окружающий мир при помощи научных методов, нам кажется, что факты, касающиеся реальности, самоочевидны: вещи существуют так, как они проявляются перед нами. Будда также учил о реальности, но когда он делал это, он уделял внимание обоим видам мудрости. Что, если бы нам понадобилось исследовать само существование времени и материи? До тех пор, пока мы не задаёмся этим вопросом и не исследуем его пристально, нам кажется, что время и материя на самом деле существуют. Но если мы исследуем это внимательнее, то не сможем найти где бы то ни было то, что на самом деле было бы «временем» или «материей».

Давайте рассмотрим простой пример. Прямо сейчас вы, скорее всего, сидите в так называемой «комнате». Теперь попытайтесь указать на «комнату» пальцем. Что бы ни находилось в том направлении, куда указывает ваш палец, само по себе нельзя назвать «комнатой». Верно? Потолок – это не «комната», пол – это не «комната», стена – это не «комната», окно – это не «комната», дверь – это не «комната». Из каких бы частей ни состояла комната, они, взятые по отдельности, не являются «комнатой». Обои – не «комната», кирпичи – не «комната», дерево – не «комната». Но когда все эти различные строительные материалы совмещаются и организуются определённым образом, мы формируем концепцию, что находимся в месте под названием «комната». Затем мы убеждаем себя в истинности этой мысли и начинаем верить, что и в самом деле есть нечто, обладающее самосущим бытием и называемое «комнатой».

Такой же аналитический подход мы можем применить и к субъекту восприятия. Кто воспринимает эту комнату или читает эту книгу? Тот, кто читает эту книгу, называется «человеческим существом». Что же мы на самом деле подразумеваем под понятием «человеческое существо», или «человек»? Можно сказать, что человек состоит из тела, голоса и познающего аспекта – того, что мы называем «ум». Похоже на правду, не так ли? Но что такое человеческое тело на самом деле? И где оно? Ответы на эти вопросы нам даются легко до тех пор, пока мы подробнее не исследуем человеческое тело. От макушки до пяток – это именно то, что мы называем «телом». Это всем известно. Тем не менее, если мы выбираем именно это определение человеческого тела, оно достаточно поверхностно. Если мы захотим дать более точное определение, станет очевидно, что сложно точно обозначить человеческое тело.

Сосредоточьтесь на мгновение на верхней части тела от макушки до шеи. Сама по себе она – не «тело». У неё есть другое обозначение – «голова». Кроме того, у нас есть то, что называется «грудь», «живот», «ноги», «кисти» и «руки». Каждую из этих частей можно выделить и рассмотреть отдельно, при этом «телом» она являться не будет. Однако если мы снова соберём их вместе, то люди скажут: «О, тело!» Это довольно странно.

Точно так же у каждого из нас есть лицо. С одной стороны, лица между собой довольно похожи. У каждого один нос. Не думаю, что есть люди с двумя носами. У всех по два глаза, а не три. С этой точки зрения мы все одинаковые. Значение слова «лицо» отличается от значения слова «голова» или «шея». «Лицо» относится только к передней части головы. Обычно это понятие не включает уши. Только часть, обращённая вовне, называется «лицо».

Тут всё довольно просто. Теперь попытайтесь указать на своё лицо пальцем. Палец укажет на нос, или на щеку, или на глаз. Неважно, куда указывает ваш палец, всё это называется по-разному. Однако, когда мы на кого-то смотрим, у нас нет никаких сомнений, что мы видим его лицо. Впоследствии мы можем с уверенностью сказать: «Я видел его (или её) лицо». У нас нет сомнений, что мы видели чьё-то лицо. Позвольте мне немного усомниться в этом.

У нас есть то, что называется способностью видеть, и основывается она на наличии у нас глаз. Наше зрение обладает большой силой. Например, со своего места я вижу горную гряду. Если бы вы могли видеть эти горы, вы бы подумали: «Я вижу горы. Они прекрасны. Замечательный пейзаж». Всё это вроде бы очевидно, да?

Тем не менее фактически мы не видим весь горный хребет. Мы даже не можем увидеть одну-единственную гору целиком. На самом деле мы не способны увидеть даже лицо одного конкретного человека. Попробуйте прямо сейчас посмотреть на чьё-нибудь лицо. Неважно, смотрите вы с некоторого расстояния или вблизи. Вы даже можете посмотреть на своё собственное отражение в зеркале. Теперь направьте внимание на лоб. Сейчас, когда вы фокусируетесь на лбу, видите ли вы подбородок? Когда вы пристально смотрите на правую щёку, можете ли вы в то же самое время видеть и левую? Способны ли вы видеть хотя бы нос целиком? Или даже так: можем ли мы сказать, что мы действительно видим одновременно весь кончик носа? Если мы начинаем исследовать явления таким образом, возникает вопрос: а можно ли использовать тут слово «видеть»? Тот же самый подход можно применить и к процессу слушания, ощущения вкуса или осязания. На самом деле происходит нечто весьма странное [4]. Но до тех пор, пока мы не исследуем этот процесс, нам будет казаться, что наш способ восприятия – нечто банальное и рутинное.

Будда давал очень ясные учения о происхождении сострадания и мудрости. Благодаря отсутствию мыслей и концепций становится возможным спонтанное проявление сострадания и мудрости.