В стране водяных - Рюноскэ Акутагава Страница 8
В стране водяных - Рюноскэ Акутагава читать онлайн бесплатно
— Само собой разумеется, — продолжал Гэр, — что до начала войны обе стороны непрерывно шпионили друг за другом. Ведь мы испытывали панический страх перед выдрами, а выдры точно так же боялись нас. И вот в такое время некий выдра, проживавший в нашей стране, нанес визит супружеской чете. Между тем самка в этой чете как раз замышляла убийство мужа. Он был изрядным распутником, и, кроме того, жизнь его была застрахована, что тоже, вероятно, не в малой степени искушало самку.
— Вы были знакомы с ними?
— Да… Впрочем, нет. Я знал только самца, мужа. Моя супруга считает его извергом, но, на мой взгляд, он не столько изверг, сколько несчастный сумасшедший с извращенными половым воображением, ему вечно мерещились преследования со стороны самок… Так вот, жена подсыпала ему в какао цианистого калия. Не знаю, как уж это получилось, но только чашка с ядом оказалась перед гостем-выдрой. Выдра выпил и, конечно, издох. И тогда…
— Началась война?
— Да. К несчастью, эта выдра имела ордена.
— И кто же победил?
— Разумеется, мы. Ради этой победы мужественно сложили головы триста шестьдесят девять тысяч пятьсот капп! Но эти потери ничтожны по сравнению с потерями противника. Кроме выдры, у нас не увидишь никакого другого меха. Я же во время войны помимо производства стекла, занимался поставками на фронт каменноугольного шлака.
— А зачем на фронте каменноугольный шлак?
— Это же продовольствие. Мы, каппы, если у нас подведет животы, можем питаться чем угодно.
— Ну, знаете… Не обижайтесь, пожалуйста, но для капп, находившихся на полях сражения… У нас в Японии такую вашу деятельность заклеймили бы позором.
— И у нас тоже заклеймили бы, можете не сомневаться. Только раз я сам говорю об этом, никто больше позорить меня не станет. Знаете, как говорит философ Магг? «О содеянном тобою зле скажи сам, и зло исчезнет само собой…» Заметьте, кстати, что двигало мною не одно лишь стремление к наживе, но и благородное чувство патриотизма!
В эту минуту к нам приблизился клубный лакей. Он поклонился Гэру и произнес, словно декламируя на сцене:
— В доме рядом с вашим — пожар.
— По… Пожар!
Гэр испуганно вскочил на ноги. Я, разумеется, тоже встал. Лакей бесстрастно добавил:
— Но пожар уже потушен.
Физиономия Гэра, провожавшего взглядом лакея, выражало нечто вроде смеха сквозь слезы. И именно тогда я обнаружил, что давно ненавижу этого директора стекольной фирмы. Но предо мною был уже не крупнейший капиталист, а самый обыкновенный каппа. Я извлек из вазы букет зимних роз и, протянув его Гэру, сказал:
— Пожар потушен, но ваша супруга, вероятно, переволновалась. Возьмите эти цветы и отправляйтесь домой.
— Спасибо…
Гэр пожал мне руку. Затем он вдруг самодовольно ухмыльнулся и произнес шепотом:
— Ведь этот соседний дом принадлежит мне. И теперь я получу страховую премию.
Эта ухмылка… Я и сейчас помню эту ухмылку Гэра, которого я тогда не мог ни презирать, ни ненавидеть.
— Что с тобой сегодня? — спросил я студента Раппа. — Что тебя так угнетает?
Это было на другой день после пожара. Мы сидели у меня в гостиной. Я курил сигарету, а Рапп с растерянным видом, закинув ногу на ногу и опустив голову так, что не видно было его сгнившего клюва, глядел на пол.
— Так что же с тобой, Рапп?
Рапп наконец поднял голову.
— Да нет, пустяки, ничего особенного, — печально отозвался он гнусавым голосом. — Стою я это сегодня у окна и так, между прочим, говорю тихонько: «Ого, вот уж и росянки-мухоловки расцвели…» И что вы думаете, сестра моя вдруг разъярилась и на меня набросилась: «Это что же, мол, ты меня мухоловкой считаешь?» И пошла меня пилить. Тут же к ней присоединилась и мать, которая ее всегда поддерживает.
— Позволь, но какое отношение цветущие мухоловки имеют к твоей сестре?
— Она, наверное, решила, будто я намекаю на то, что она все время гоняется за самцами. Ну, в ссору вмешалась тетка — она вечно не в ладах с матерью. Скандал разгорелся ужасный. Услыхал нас вечно пьяный отец и принялся лупить всех без разбора. В довершении всего мой младший братишка, воспользовавшись суматохой, стащил у матери кошелек с деньгами и удрал… не то в кино, не то еще куда-то. А я… Я уже…
Рапп закрыл лицо руками и беззвучно заплакал. Само собой разумеется, что мне стало жаль его. Само собой разумеется и то, что я тут же вспомнил, как презирает систему семейных отношений поэт Токк. Я похлопал Раппа по плечу и стал по мере своих сил и возможностей утешать его.
— Такое случается в каждой семье, — сказал я. — Не стоит так расстраиваться.
— Если бы… Если бы хоть клюв был цел…
— Ну, тут уж ничего не поделаешь. Послушай, а не пойти ли нам к Токку, а?
— Господин Токк меня презирает. Я ведь не способен, как он, навсегда порвать с семьей.
— Тогда пойдем к Крабаку.
После концерта, о котором я упоминал, мы с Крабаком подружились, поэтом у я мог отважиться повести Раппа в дом этого великого музыканта. Крабак жил гораздо роскошнее, чем, скажем, Токк, хотя, конечно, не так роскошно, как капиталист Гэр. В его комнате, битком набитой всевозможными безделушками — терракотовыми статуэтками и персидской керамикой, — помещался турецкий диван, и сам Крабак обычно восседал на этом диване под собственным портретом, играя со своими детишками. Но на этот раз он был почему-то один. Он сидел с мрачным видом, скрестив на груди руки. Пол у его ног был усыпан клочьями бумаги. Рапп вместе с поэтом Токком неоднократно, должно быть, встречался с Крабаком, но сейчас увидев, что Крабак не в духе, перетрусил и, отвесив ему робкий поклон, молча присел в углу.
— Что с тобой, Крабак? — осведомился я, едва успев поздороваться.
— Ты еще спрашиваешь! — отозвался великий музыкант. — Как тебе нравится этот кретин критик? Объявил, что моя лирика никуда не годится по сравнению с лирикой Токка!
— Но ведь ты же музыкант…
— Погоди. Это еще можно вытерпеть. Но ведь этот негодяй, кроме того, утверждает, что по сравнению с Рокком я ничто, меня нельзя даже назвать музыкантом!
Рокк — это музыкант, которого постоянно сравнивают с Крабаком. К сожалению, он не состоял членом клуба сверхчеловеков, и я не имел случая с ним побеседовать. Но его характерную физиономию со вздернутым клювом я хорошо знал по фотографиям в газетах.
— Рокк, конечно, тоже гений, — сказал я. — Но его произведениям не хватает современной страстности, которая льется через край в твоей музыке.
— Ты действительно так думаешь?
— Да, именно так.
Крабак вдруг вскочил на ноги и, схватив одну из танаградских статуэток, с размаху швырнул ее на пол. Перепуганный Рапп взвизгнул и бросился было наутек, но Крабак жестом предложил нам успокоиться, а затем холодно сказал:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments