Лесной бродяга - Габриэль Ферри Страница 78

— Ну, что там? — с живостью спросил Хосе, когда Розбуа вынырнул в очередной раз. — На скольких якорях мы держимся?

— Теперь уже всего на одном! Корень довольно толстый и глубоко врос в дно. Подай мне твой кинжал, Хосе, он побольше моего.

— Может, тебе помочь? — предложил испанец.

— Сам справлюсь!

— Смотрите, не запутайтесь в корнях! — предупредил волновавшийся за охотника Фабиан.

— Не беспокойся, дитя мое, — успокоил тот. — Скорее кит попадет на удочку, чем я останусь под этим островом, который могу разметать одним ударом плеча!

С этими словами канадец снова нырнул. Прошло довольно много времени, а он не показывался на поверхности, и его присутствие в воде обозначалось только большими кругами, расходившимися вокруг того места, где он скрылся. Вдруг островок заколыхался, как утлое суденышко под напором волн: очевидно, гигант употреблял последнее усилие, чтобы сорвать его с места. Сердце Фабиана болезненно сжалось при мысли, что Красный Карабин и в самом деле не может вынырнуть и борется в эту минуту со смертью из последних сил. Но тут как раз под ногами охотников раздался громкий треск, и голова канадца появилась на поверхности. С его волос струилась вода, а лицо побагровело от прилива крови. Одним прыжком он очутился на островке, который несколько раз повернулся на одном месте и затем тихо понесся по течению. Отчаяние придало Розбуа такую силу, что ему в конце концов удалось сломать немного подрезанный очень толстый корень, удерживавший островок.

— Слава Богу, — удовлетворенно вздохнул испанец. — Вот мы и поплыли!

И в самом деле, островок двинулся по течению пусть медленно, будто неуверенно, однако вполне ощутимо.

— Помогите-ка мне, друзья, вытащить этот злополучный якорь, — предложил Розбуа, — иначе он будет постоянно цепляться за дно, где помельче, и тормозить движение.

Стараясь производить как можно меньше шума, охотники общими усилиями вытащили не очень длинное — футов восьми, не более, — деревцо, имевшее, впрочем, довольно мощный центральный корень. Фабиан хотел было бросить его в воду, но Розбуа удержал его:

— Положи с краю, оно нам может еще сгодиться.

Молодой человек недоуменно взглянул на канадца, но решил, что в данный момент любопытство проявлять неуместно, и промолчал.

— Вот теперь, — продолжал Красный Карабин, — наша судьба целиком в руках Всевышнего! Если островок удержится на стержне, то под покровом тумана мы минуем индейские посты. Только бы туман продержался еще пару часов, и мы спасены!

После этого на островке установилась полная тишина, охотники с замиранием сердца молча следили за движениями островка. Утро уже приближалось, но под влиянием предутренней прохлады туман, как обычно часа за два-три до рассвета, еще более сгущался.

Сторожевые костры на берегах теперь казались бледными точками, напоминая свет звезд, которые погасают на небосклоне при появлении зари. С этой стороны почти не было опасности, и наши охотники могли быть уверены, что ускользнут безнаказанно от наблюдательности часовых. Однако возникала новая опасность. Несмотря на то что островок плыл очень медленно, он кружился и постоянно описывал зигзаги, что внушало серьезные опасения охотникам: в любой момент он запросто мог вильнуть в сторону и пристать к одному из берегов, занятых индейцами.

Подобно капитану корабля, следящему полным отчаяния взором за своим разбитым бурей судном, которое, потеряв мачту и руль, несется по воле волн, рискуя разбиться вдребезги, наши трое друзей молча следили за медленным и неправильным движением своего островка. Когда временами ветерок усиливался, островок описывал на воде большую дугу и наклонялся то в одну, то в другую сторону; временами случайное, довольно сильное течение, образуемое неровностями речного русла, увлекало его вправо или влево, но и в том и другом случае охотники не могли по своей воле изменить его направления.

Малейшего шума оказалось бы достаточно, чтобы всполошить всех индейцев по обеим берегам Рио-Хилы. К счастью, туман сделался до того непроницаем, что с островка нельзя было различить свесившиеся над водой ветви ракит.

— Не надо терять мужества! — говорил Хосе. — Пока деревья на берегу будут оставаться невидимыми для нас, можно считать, что мы плывем посередине реки. Если Господь будет все так же покровительствовать нам, утром эти берега огласятся адским ревом, когда индейцы заметят исчезновение островка!

— Твоя идея оказалась просто великолепной! — заметил Розбуа. — Признаюсь, мне в той горячке никогда не пришло бы на ум такое. А ведь задача решалась предельно просто!

— Порой случается, что простые мудрые догадки осеняют нас в самые критические моменты. Но должен заметить, Розбуа, вот уже который день я тебя, право же, не узнаю.

— Да я и сам с некоторых пор себя не узнаю, — сокрушенно вздохнул канадец. — И все-таки…

— Нас несет к левому берегу! — тревожно проговорил Фабиан, прервав беседу друзей.

Канадец и испанец пригляделись и увидели, что в пелене тумана в самом деле начинают вызначиваться купы прибрежных ив. Они выглядели какими-то призрачными тенями, одетыми в саваны и грустно склоненными над водой.

— Плохо дело! — пробормотал Хосе.

— Куда уж хуже, — кивнул Розбуа. — Судя по огням справа и слева, мы очень мало проплыли за эти полчаса.

Но вот островок как будто понесло быстрее. В течение нескольких минут он повернулся вокруг оси дважды, верхушки ив проступили четче. Охотники обменялись беспокойными взглядами.

Импровизированный плот все приближался к берегу. Один из огней, раньше едва заметный, стал мало-помалу увеличиваться перед глазами встревоженных охотников. Уже можно было различить фигуру часового, стоявшего неподвижно в полном воинском одеянии.

Длинная грива бизона покрывала его голову, над которой развивался пучок перьев, напоминавший украшения на шлемах римских легионеров.

Канадец указал Хосе рукой на часового, стоявшего опершись на копье. К счастью, туман был так густ, что апач, который сам был виден лишь при свете костра, не мог заметить темную массу островка, скользившего по водной глади, подобно уснувшей гигантской водяной птице.

Между тем, как будто предчувствуя, что хитрость и отвага врагов могут обмануть его бдительность, индеец отбросил назад бизонью гриву и поднял голову.

— Не подозревает ли чего-нибудь эта собака? — встревожился канадец.

— Эх, если бы ружье производило не более шума, чем стрела, то я с наслаждением спровадил бы этого бизона продолжать караул на том свете! — ответил Хосе.

Вскоре охотники заметили, как индеец воткнул в землю копье, на которое опирался, и, наклонившись вперед, приложил руки к глазам и пристально начал вглядываться вдаль. Отчаяние сжало сердце беглецов, которые на несколько мгновений затаили дыхание. Вид индейца, согнувшегося почти вдвое, подобно собаке, делающей стойку, был отвратителен; длинные космы ниспадали на его кровожадное лицо, которое могло привести в трепет самого неробкого человека. Вдруг апач снова выпрямился и, сделав несколько шагов по направлению к реке, исчез в темноте. Ветерок колыхал только человеческие скальпы, привешенные к копью, воткнутому в том месте, где только что стоял часовой.