Барчестерские башни - Энтони Троллоп Страница 68

— Я писала вам,— сказала она,— но теперь мои каракули можно отправить в корзинку.— С этими словами она взяла с пюпитра золотообрезный листок, словно намереваясь его порвать.

— Ни в коем случае! — воскликнул он, накладывая эмбарго в семь фунтов живого веса на божественный листок.— Столь кощунственная судьба никогда не постигнет того, что вы снизойдете написать мне, синьора.— И, взяв письмо, он и его водворил между моркови, покормился им, а затем начал его читать.

— Помилуйте, мистер Слоуп! — сказала она.— Надеюсь, это не означает, что вы сохраняете весь вздор, который я вам пишу? В половине случаев я сама не знаю, что пишу, или же знаю, что все это следует поскорее бросить в огонь. Надеюсь, вам не свойственна гадкая привычка хранить письма.

— Во всяком случае, я не кидаю их в корзину. Уж если им суждена гибель, то она благородна и они сгорают в пламени, как древле Дидона.

— Пронзенные стальным пером, разумеется, для полноты сходства,— сказала она.— Из всех знакомых мне цариц госпожа Дидона была самой вздорной. Почему она не поступила, как Клеопатра? Почему она не снарядила свои корабли и не отправилась вместе с ним? Она не могла снести мысли о том, что потеряет земли, добытые обманом, а потом не смогла снести мысли о потери любовника. И села между двух стульев. Мистер Слоуп! Никогда не мешайте любовь с делом!

Мистер Слоуп побагровел до самых корней своих рыжих волос — даже его пятнистый лоб стал красным. Он решил, что синьоре известны его планы относительно миссис Болд. Совесть шептала ему, что он разоблачен. Приговор произнесен, его ждет кара за двуличие: красавица больше не пожелает его видеть. Бедняга! Он и не догадывался, что, знай синьора о его планах, это ее только развеселило бы! Ей было приятно видеть мистера Слоупа у своих ног, доказывать свою власть, заставляя священника терять голову, тешить свое неверие, наблюдая, как бессильна религия, когда страсть овладевает даже религиозным человеком. Но ей было бы еще приятнее узнать, что она к тому же отнимает свою жертву у другой женщины, чья любовь, если бы ее удалось завоевать, была бы во всех отношениях благотворной и возвышающей.

Впрочем, синьора с проницательностью, свойственной подобным женщинам, давно уже заметила, что мистер Слоуп имеет матримониальные виды на миссис Болд, хотя о Дидоне она заговорила вовсе не поэтому. Но запылавшее лицо ее поклонника сказало ей, о чем он подумал, и она тотчас этим воспользовалась.

Она поглядела ему прямо в глаза, не гневно, но и не с улыбкой, а пристально и властно. Затем, подняв указательный палец и слегка покачивая головой, она сказала:

— Ни в коем случае, мой друг, не мешайте любовь с делом. Либо держитесь за свои сокровища и богатый город, либо следуйте за своей любовью как настоящий мужчина. Но не пытайтесь совместить то и другое. Иначе вам придется умереть с разбитым сердцем, как бедной Дидоне. Что же вы изберете, мистер Слоуп, любовь или деньги?

Мистер Слоуп легко сыпал трогательными примерами в своих импровизированных проповедях, но сейчас он никак не мог подыскать проникновенного ответа. Он чувствовал, что надо сказать что-то изящное и притом так, чтобы рассеять подозрения своей возлюбленной. Но он не знал, как это сделать.

— Любовь,— сказал он,— истинная, всепобеждающая любовь должна быть сильнейшей страстью человека; она должна подчинить себе все иные желания, возобладать над всеми иными стремлениями. Но у меня любовь может стать такой лишь при условии, что она будет взаимной.— И он бросил на синьору нежнейший взгляд, который долженствовал искупить неуклюжесть его речи.

— Послушайте моего совета,— сказала она.— Забудьте о любви. В конце концов, что она такое? Мимолетный сон, длящийся неделю-другую. Бот и все ее радости. И разочарование, длящееся всю жизнь,— вот возмездие за нее. Кто и когда знал истинную любовь и был счастлив? Счастье в любви предполагает, что любовь эта лжива. Истинная любовь всегда безответна или трагична. Джульетта любила, Гайде любила, Дидона любила — и что из этого вышло? Троил любил — и перестал быть мужчиной.

— Троил любил, и над ним насмеялись,— сказал не столь слабодушный капеллан.— Мужчина может любить и не оказаться Троилом. Не все женщины — Крессиды.

— Да, не все женщины — Крессиды. И лжет в любви не всегда женщина. Имогена была верна, и что же? Ее супруг поверил, что она стала любовницей первого мужчины, который явился к ней в его отсутствие. Дездемона была верна — и ее задушили. Офелия была верна — и потеряла рассудок. Счастья в любви нет — разве что в эпилоге английского романа. Но вот богатство, деньги, дома, земли, имущество движимое и недвижимое, все эти земные блага — о да, в них есть нечто ощутимое, то, что можно сохранить, чем можно насладиться.

— Ах, нет,— сказал мистер Слоуп, чувствуя себя обязанным возразить против столь неортодоксальной доктрины.— Земные богатства никого не сделают счастливым...

— А что сделает вас счастливым — вас? — вскричала она, приподнимаясь на локте.— В чем думаете найти счастье вы? Не станете же вы утверждать, что не ищете счастья! Я все равно вам не поверю. Этим поискам посвящена жизнь каждого человека.

— И поиски эти всегда тщетны,— ответил мистер Слоуп.— Мы ищем счастья на земле, а можно лишь уповать найти его на небе.

— Пф! Вы проповедуете то, во что сами ничуть не верите. Все вы таковы. Если вы знаете, что земного счастья не существует, почему вы мечтаете стать настоятелем или епископом? Зачем стремитесь к богатству?

— Естественное человеческое честолюбие мне не чуждо,

— Конечно. И естественные страсти тоже. Вот потому-то я и говорю, что вы не верите в то, что проповедуете. Святой Павел был фанатиком. Его честолюбие и страсти не приходили в столкновение с его верой. Так же верит и восточный фанатик, который полжизни неподвижно стоит на столбе. Я не верю вере, которая не подтверждается внешними свидетельствами. Я не поверю в искренность проповеди, пока не увижу ее полного воплощения в делах проповедника.

Мистер Слоуп был поражен ужасом, но ответить ничего не мог. Как посмел бы он проповедовать сейчас слово господне, явившись сюда по наущению дьявола? Вера его была искренна, в противном случае все это показалось бы ему пустяком. Он был дерзок, но не настолько, чтобы играть заповедями Творца. Синьора все это прекрасно понимала и с большим интересом следила за тем, как ее таракан вертится на булавке.

— Вашему остроумию нравится изыскивать подобные аргументы,— сказал он.— Но они чужды вашему сердцу и рассудку.

— Моему сердцу! — повторила она.— У вас совершенно ложные представления о принципах строения моей натуры, если вы полагаете, будто во мне имеется нечто подобное.

В сущности, синьора вовсе не лгала. Если мистер Слоуп обманывался, он сам был в этом виноват. Она же говорила о себе с полной откровенностью.

Столик с пюпитром все еще стоял перед синьорой, точно ограждая ее от врага. Она приподнялась настолько, что почти сидела, а мистер Слоуп придвинул стул к кушетке, так что их разделял только угол столика. Пока синьора говорила, она положила руку на стол, и мистер Слоуп, отвечая, прикрыл ее руку ладонью.