Мастер и Маргарита - Михаил Булгаков Страница 64

Войдя туда, куда его пригласили, буфетчик даже про дело своепозабыл, до того его поразило убранство комнаты. Сквозь цветные стекла большихокон (фантазия бесследно пропавшей ювелирши) лился необыкновенный, похожий нацерковный, свет. В старинном громадном камине, несмотря на жаркий весеннийдень, пылали дрова. А жарко между тем нисколько не было в комнате, и даженаоборот, входящего охватывала какая-то погребная сырость. Перед камином натигровой шкуре сидел, благодушно жмурясь на огонь, черный котище. Был стол, привзгляде на который богобоязненный буфетчик вздрогнул: стол был покрыт церковнойпарчой. На парчовой скатерти стояло множество бутылок – пузатых, заплесневевшихи пыльных. Между бутылками поблескивало блюдо, и сразу было видно, что этоблюдо из чистого золота. У камина маленький, рыжий, с ножом за поясом, надлинной стальной шпаге жарил куски мяса, и сок капал в огонь, и в дымоходуходил дым. Пахло не только жареным, но еще какими-то крепчайшими духами иладаном, от чего у буфетчика, уже знавшего из газет о гибели Берлиоза и о местеего проживания, мелькнула мысль о том, что уж не служили ли, чего доброго, поБерлиозу церковную панихиду, каковую мысль, впрочем, он тут же отогнал от себя,как заведомо нелепую.

Ошеломленный буфетчик неожиданно услышал тяжелый бас:

– Ну-с, чем я вам могу быть полезен?

Тут буфетчик и обнаружил в тени того, кто был ему нужен.

Черный маг раскинулся на каком-то необъятном диване, низком,с разбросанными на нем подушками. Как показалось буфетчику, на артисте былотолько черное белье и черные же остроносые туфли.

– Я, – горько заговорил буфетчик, – являюсь заведующимбуфетом театра Варьете...

Артист вытянул вперед руку, на пальцах которой сверкаликамни, как бы заграждая уста буфетчику, и заговорил с большим жаром:

– Нет, нет, нет! Ни слова больше! Ни в каком случае иникогда! В рот ничего не возьму в вашем буфете! Я, почтеннейший, проходил вчерамимо вашей стойки и до сих пор не могу забыть ни осетрины, ни брынзы.Драгоценный мой! Брынза не бывает зеленого цвета, это вас кто-то обманул. Ейполагается быть белой. Да, а чай? Ведь это же помои! Я своими глазами видел,как какая-то неопрятная девушка подливала из ведра в ваш громадный самоварсырую воду, а чай между тем продолжали разливать. Нет, милейший, такневозможно!

– Я извиняюсь, – заговорил ошеломленный этим внезапнымнападением Андрей Фокич, – я не по этому делу, и осетрина здесь ни при чем.

– То есть как это ни при чем, если она испорчена!

– Осетрину прислали второй свежести, – сообщил буфетчик.

– Голубчик, это вздор!

– Чего вздор?

– Вторая свежесть – вот что вздор! Свежесть бывает толькоодна – первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то этоозначает, что она тухлая!

– Я извиняюсь, – начал было опять буфетчик, не зная, какотделаться от придирающегося к нему артиста.

– Извинить не могу, – твердо сказал тот.

– Я не по этому делу пришел, – совсем расстраиваясь,проговорил буфетчик.

– Не по этому? – удивился иностранный маг. – А какое же ещедело могло привести вас ко мне? Если память не изменяет мне, из лиц, близких вампо профессии, я знался только с одной маркитанткой, но и то давно, когда васеще не было на свете. Впрочем, я рад. Азазелло! Табурет господину заведующемубуфетом!

Тот, что жарил мясо, повернулся, причем ужаснул буфетчикасвоими клыками, и ловко подал ему один из темных дубовых низеньких табуретов.Других сидений в комнате не было.

Буфетчик вымолвил:

– Покорнейше благодарю, – и опустился на скамеечку. Задняяее ножка тотчас с треском подломилась, и буфетчик, охнув, больно ударился задомоб пол. Падая, он поддел ногой другую скамеечку, стоявшую перед ним, и с нееопрокинул себе на брюки полную чашу красного вина.

Артист воскликнул:

– Ай! Не ушиблись ли вы?

Азазелло помог буфетчику подняться, подал другое сиденье.Полным горя голосом буфетчик отказался от предложения хозяина снять штаны ипросушить их перед огнем и, чувствуя себя невыносимо неудобно в мокром белье иплатье, сел на другую скамеечку с опаской.

– Я люблю сидеть низко, – проговорил артист, – с низкого нетак опасно падать. Да, итак мы остановились на осетрине? Голубчик мой!Свежесть, свежесть и свежесть, вот что должно быть девизом всякого буфетчика.Да вот, не угодно ли отведать...

Тут в багровом свете от камина блеснула перед буфетчикомшпага, и Азазелло выложил на золотую тарелку шипящий кусок мяса, полил еголимонным соком и подал буфетчику золотую двузубую вилку.

– Покорнейше... я...

– Нет, нет, попробуйте!

Буфетчик из вежливости положил кусочек в рот и сразу понял,что жует что-то действительно очень свежее и, главное, необыкновенно вкусное.Но, прожевывая душистое, сочное мясо, буфетчик едва не подавился и не упалвторично. Из соседней комнаты вылетела большая темная птица и тихонько заделакрылом лысину буфетчика. Сев на каминную полку рядом с часами, птица оказаласьсовой. «Господи боже мой! – подумал нервный, как все буфетчики, Андрей Фокич, –вот квартирка!»

– Чашу вина? Белое, красное? Вино какой страны предпочитаетев это время дня?

– Покорнейше... я не пью...

– Напрасно! Так не прикажете ли партию в кости? Или выпредпочитаете другие какие-нибудь игры? Домино, карты?

– Не играю, – уже утомленный, отозвался буфетчик.

– Совсем худо, – заключил хозяин, – что-то, воля ваша,недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин,застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидятокружающих. Правда, возможны исключения. Среди лиц, садившихся со мною запиршественный стол, попадались иногда удивительные подлецы! Итак, я слушаю вашедело.

– Вчера вы изволили фокусы делать...

– Я? – воскликнул в изумлении маг, – помилосердствуйте. Мнеэто даже как-то не к лицу!

– Виноват, – сказал опешивший буфетчик, – давать сеансчерной магии...