Улисс - Джеймс Джойс Страница 63

ДОВЛЕЕТ ДНЕВИ ^[525]…

Дж.Дж.О'Моллой со слабою улыбкою принял вызов.

– Дорогой Майлс, – проговорил он, отбрасывая свою сигарету, – вы сделали неверные выводы из моих слов. В настоящий момент на меня не возложена защита третьей профессии ^[526] qua профессии, но все же резвость ваших коркских ног слишком заносит вас ^[527]. Отчего нам не вспомнить Генри Граттана ^[528] и Флуда или Демосфена или Эдмунда Берка? Мы все знаем Игнатия Галлахера и его шефа из Чейплизода, Хармсуорта ^[529], издававшего желтые газетенки, а также и его американского кузена из помойного листка в стиле Бауэри, не говоря уж про «Новости Падди Келли» ^[530], «Приключения Пью» и нашего недремлющего друга «Скиберинского орла». Зачем непременно вспоминать такого мастера адвокатских речей, как Уайтсайд? Довлеет дневи газета его.

ОТЗВУКИ ДАВНИХ ДНЕЙ

– Граттан и Флуд писали вот для этой самой газеты, – выкрикнул редактор ему в лицо. – Патриоты и добровольцы. А теперь вы где? Основана в 1763-м.

Доктор Льюкас ^[531]. А кого сейчас можно сравнить с Джоном Филпотом Каррэном ^[532]?

Тьфу!

– Ну, что ж, – сказал Дж.Дж.О'Моллой, – вот, скажем, королевский адвокат Буш ^[533].

– Буш? – повторил редактор. – Что же, согласен. Буш, я согласен. У него в крови это есть. Кендал Буш, то есть, я хочу сказать, Сеймур Буш.

– Он бы уже давно восседал в судьях, – сказал профессор, – если бы не… Ну ладно, не будем.

Дж.Дж.О'Моллой повернулся к Стивену и тихо, с расстановкой сказал:

– Я думаю, самая отточенная фраза, какую я слышал в жизни, вышла из уст Сеймура Буша. Слушалось дело о братоубийстве, то самое дело Чайлдса. Буш защищал его.

И мне в ушную полость влил настой ^[534].

Кстати, как же он узнал это? Ведь он умер во сне. Или эту другую историю ^[535], про зверя с двумя спинами?

– И какова же она была? – спросил профессор.

ITALIA, MAGISTRA ARTIUM ^[536]

– Он говорил о принципе правосудия на основе доказательств, согласно римскому праву, – сказал О'Моллой. – Он противопоставлял его более древнему Моисееву закону ^[537], lex talionis ^[538], и здесь напомнил про Моисея Микеланджело в Ватикане ^[539].

– М-да.

– Несколько тщательно подобранных слов, – возвестил Ленехан. – Тишина!

Последовала пауза. Дж.Дж.О'Моллой извлек свой портсигар.

Напрасно замерли. Какая-нибудь ерунда.

Вестник задумчиво вынул спички и закурил сигару.

Позднее я часто думал, оглядываясь назад, на эти странные дни, не это ли крохотное действие, столь само по себе пустое, это чирканье этой спички, определило впоследствии всю судьбу двух наших существований ^[540].

ОТТОЧЕННАЯ ФРАЗА

Дж.Дж.О'Моллой продолжал, оттеняя каждое слово:

– Он сказал о нем: это музыка, застывшая в мраморе, каменное изваяние, рогатое и устрашающее, божественное в человеческой форме, это вечный символ мудрости и прозрения, который достоин жить, если только достойно жить что-либо, исполненное воображением или рукою скульптора во мраморе, духовно преображенном и преображающем .

Волнистое движение его гибкой руки эхом сопровождало фразу.

– Блестяще! – тотчас отозвался Майлс Кроуфорд.

– Божественное вдохновение, – промолвил мистер О'Мэдден Берк.

– А вам понравилось? – спросил Дж.Дж.О'Моллой у Стивена.

Стивен, плененный до глубины красотой языка и жеста, лишь молча покраснел. Он взял сигарету из раскрытого портсигара, и Дж.Дж.О'Моллой протянул портсигар Майлсу Кроуфорду. Ленехан, как и прежде, дал им прикурить, а потом уцепил трофей, говоря: