Равнодушные - Альберто Моравиа Страница 46

Она подняла глаза и увидела прямо перед собой черное пятно ворот, два белых столба, темную зелень большого дерева, сгибавшегося под порывами ветра и дождя. Открыла боковую калитку, вышла на улицу и посмотрела влево. Лео ждал ее с правой стороны. «Его уже нет, уехал», — разочарованно подумала она, глядя на мирный свет дугового фонаря у края мостовой. Но сзади машина Лео уже нагоняла ее, опережаемая на миг огнями фар.

«Прощайте знакомые улицы, весь квартал, в котором, словно вражеская армия, буйствовал дождь, виллы на холмах, уснувшие вместе с мокрыми садами и длинными, тенистыми аллеями, растревоженные бурей парки, прощай квартал добропорядочных людей».

Сидя рядом с Лео, Карла изумленно смотрела, как струи дождя злобно хлещут в смотровое стекло, как в них растворяются огни города, рекламы и фары встречных машин. Казалось, улицам не будет конца; они извивались, одна вливалась в другую, либо кружилась где-то внизу, под стремительно несущимся вперед капотом машины. Ее подбрасывало на ухабах, и на миг из ночи выплывали черные фасады зданий и вскоре исчезали вдали, точно океанские суда, утопающие в гигантских волнах. Черные группки людей, освещенные двери, уличные фонари, все на какое-то мгновение выбегало навстречу стремительно летящей машине и тут же навсегда исчезало, поглощенное тьмой.

Карла, точно зачарованная, смотрела то на Лео, который спокойно и осмотрительно вел машину, то на его лежащие на руле руки, то на дорогу. Молниеносная смена впечатлений ошеломляла ее, она ни на чем не могла сосредоточиться. И когда минут через десять машина вдруг остановилась и Карла подумала: «Уже», — у нее от волнения комок подступил к горлу…

Но Лео вылез и приказал ей: «Подожди меня в машине». Сквозь смотровое стекло она увидела, как он отворил что-то, скорее всего черные ворота, и сразу же растаял во тьме сада.

«Хочет поставить машину в гараж».

И верно, сквозь шум дождя она расслышала скрип поднимаемой железной решетки. Вновь появился Лео и, не обращая на нее никакого внимания, повел машину через усыпанную гравием дорожку в темный гараж, где пахло бензином и смазочным маслом. Машина остановилась в углу у красной лампочки. Они оба вышли и вместе не без труда опустили железную решетку, после чего Лео аккуратно повесил замок и закрыл его на ключ.

Круглый фонарь с правой стороны освещал вход с четырьмя мраморными ступеньками и запертую дверь. Лео открыл дверь и втолкнул Карлу в парадное. Только что, в саду, царили тьма и сырость, здесь же все сверкало и блистало. С потолка свисал фонарь кованого железа, свежевыкрашенные стены сияли белизной, по углам стояли кадки с зелеными пальмами. Все было новым, чистым. Их уже ждал в своей клети лифт, но они предпочли подняться пешком. Молча одолели два лестничных марша. На первой площадке, отразившись от сверкающих плит, донесся до них приглушенный звук граммофонной музыки. И в то же мгновение из тех же дверей вырвался на лестницу веселый, нестройный шум голосов и топот ног.

— Танцуют, — сказала Карла с вымученной улыбкой и прислонилась к перилам. — Кто это?

— Это… — сказал Лео, наклонившись и разглядывая медную табличку на двери, — господин доктор Иннаморати, который, — добавил он, чтобы позабавить Карлу и умерить собственное нетерпение, — вместе со своей уважаемой супругой и юными отпрысками достойным образом принимает у себя избранных друзей и дам из высшего общества.

Он засмеялся и взял Карлу под руку.

— Идем, — сказал он, — осталось совсем немного.

На пустой, ярко освещенной мраморной лестнице музыка граммофона слышна была хоть и отчетливо, но словно доносилась откуда-то издалека. Стоило музыке умолкнуть, как наступала полная тишина. И тогда нетрудно было представить себе небольшую гостиную, уставших танцоров, сгрудившихся вокруг горящей лампы. Смех, остроты, а в углах, возле окон и за гардинами невинный флирт.

…Квартира Лео была на третьем этаже. Они вошли.

В холле Лео снял шляпу и пальто и помог Карле сиять плащ. Холл был светлый, просторный, с тремя дверьми. Напротив входной двери было большое и темное окно прямоугольной формы, которое, очевидно, выходило во внутренний дворик. Они прошли в гостиную.

— Давай посидим тут, — сказал Лео, показывая на кожаный диван с множеством маленьких подушек. Они сели. Лампа с красным абажуром, стоявшая на столике, освещала их только наполовину. Их головы оставались в тени. Почти совсем темной была и остальная часть комнаты. С минуту они сидели молча, не двигаясь. Карла без всякого любопытства осматривалась вокруг. Ее взгляд упал на бутылку ликера, стоявшую на столике, затем — на стены. Она не столько разглядывала комнату, сколько нетерпеливо ждала от Лео слова или жеста. А Лео любовался своей гостьей.

— Так что с тобой все-таки происходит, дорогая? — сказал он наконец. — Ты молчишь и даже не смотришь на меня. Ну, смелее же, душа моя! Открой, что тебя тревожит? И если тебе что-нибудь нужно, ты не стесняйся и попроси все, что захочешь. Чувствуй себя как дома.

Он протянул руку и пальцами нежно коснулся напряженного лица Карлы.

— Уж не жалеешь ли ты, — без тени смущения добавил он, — что пришла?

Она повернула голову.

— Нет, — ответила она. — Нет, я очень рада… только… пойми, мне нужно… привыкнуть.

— Привыкай, дорогая, привыкай, — невозмутимо сказал Лео. Он еще ближе подвинулся к ней. Он сгорал от желания. «О, Господи, — думал он в некотором смятении. — Какая тоска — все эти длинные церемонии!» Он обнял ее за талию. Карла точно не заметила этого.

— Какое у тебя красивое платьице! — ласковым, тихим голосом начал он. — Кто тебе его шил?… Какая ты сама красивая… Вот увидишь, нам будет хорошо вместе. Ты будешь моей деткой, одной-единственной, моей прелестной девочкой.

Он умолк, на миг прикоснулся губами к ее руке и к голому плечу, к ее шее. Привлек к себе ее крупную голову. Они поцеловались. Карла тут же отстранилась. Ее глаза смотрели на Лео печально и серьезно.

— Садись сюда, ко мне на колени, — сказал Лео. Карла безропотно повиновалась. Когда она устраивалась поудобнее, ноги ее обнажились, но она не одернула платье. И это окончательно убедило Лео в прочности его завоевания.

— А там что? — спросила Карла, показав на вторую дверь гостиной.

— Спальня, — ответил Лео, пристально глядя ей в лицо. И тут же снова обнял ее и небрежным тоном сказал: — Но не думай об этом… Послушай… Ты меня любишь?

— А ты?… — еле слышно ответила Карла, пытливо глядя на него.

— Я? Что за вопрос?! Конечно, я тебя люблю. Иначе бы я не звал тебя к себе. И как я могу не любить мою Карлотту, мою куколку, мою Карлоттину! — воскликнул он, судорожно гладя ее по волосам. — Я очень ее люблю… И горе тому, кто ее тронет… И я хочу обладать ею, да, хочу ее, всю целиком. Хочу эти губы, эти щечки, эти красивые руки, эти чудесные плечи, все ее тело, такое женственное, стройное, полное очарования и грации… Ты, Карла, сводишь меня с ума! — прохрипел он и, точно безумный, бросился на нее. Обнял что есть сил, и оба они упали на диван. Ровный свет лампы выхватил из темноты спину Лео с натянувшимся от напряжения пиджаком, и ноги Карлы в розовых чулках. Они лежали в обнимку. Лео, весь дрожа от похоти, бессвязно шептал ей какие-то нежные слова. Карла молчала. Она терпеливо, но не бесстрастно принимала его ласки. Однако полного спокойствия, как она представляла себе раньше, сохранить не смогла. Ее щеки пылали от возбуждения. И было в этом что-то очень постыдное. Бесполезно было скрывать — ласки Лео не оставляли ее равнодушной. Она испытывала приятное волнение, тем более сильное, что она этого никак не ожидала. У нее кружилась голова.