Комната с видом на Арно - Эдвард Форстер Страница 44

— Люси! Люси! — слышит она голос матери. — Что это за книга? Кто ее взял с полки и оставил лежать на улице? Она же испортится.

— Это библиотечная книга. Ее читал Сесиль.

— Тогда подними ее. Что ты там стоишь, как фламинго, и ничего не делаешь?

Люси подняла книгу и равнодушно глянула на название. «Под сенью Лоджии». Сама она уже давно не читала романов, посвящая все свое свободное время чтению серьезной литературы в надежде сравняться в знаниях с Сесилем. Выяснилось, что она знает ужасно мало, и даже если ей казалось, что она знает некоторые вещи, относящиеся, например, к итальянской живописи, на поверку оказывалось, что она все позабыла. Только сегодня утром она перепутала Франческо Франча с Пьеро делла Франческа, и Сесиль спросил, не стала ли она забывать Италию. И это обстоятельство также добавляло беспокойства ее взгляду, когда она приветствовала родные поля, служившие фоном родному саду, а также родному солнцу, разливавшему свет над окрестностями.

— Люси! — вновь раздался голос миссис Ханичёрч. — У тебя есть шестипенсовик для Минни и шиллинг для тебя самой?

Люси поспешила на зов матери, которая пребывала в обычном своем воскресном возбуждении.

— Там будет какой-то особый сбор пожертвований, не помню уж, на что. Прошу тебя, никакого вульгарного позвякивания полупенсовиков. Проследи, чтобы у Минни был полновесный блестящий шестипенсовик. Где этот ребенок? Минни! Эта книжка вся распухла от сырости. О господи, как убого ты выглядишь! Положи книгу под атлас, Минни. Это будет пресс.

— О, миссис Ханичёрч, — донеслось сверху.

— Минни, не опаздывай. Лошадь уже пришла.

Всегда она говорит «лошадь», а не «экипаж»!

— Где Шарлотта? Поднимись поторопи ее. Почему она медлит? Ей же нечего делать. У нее же только блузки. Бедная Шарлотта, как мне не нравятся блузки. Минни!

Язычество заразно — более заразно, чем дифтерит или набожность, и племянницу священника тащили в церковь почти что силком. Как обычно, она не понимала, зачем ей туда нужно. Почему она не может посидеть на солнышке с молодыми людьми? Эти молодые люди, которые только что появились, подтрунивали над бедной девочкой. Миссис Ханичёрч принялась защищать традиционную веру, и в разгар схватки на ступенях показалась мисс Бартлетт, одетая по самой последней моде.

— Дорогая Мэриэнн, прошу меня извинить, но у меня нет мелочи — только соверены и монеты по полкроны. Может кто-нибудь дать мне…

— Легко! Забирайся. О господи, как шикарно ты выглядишь! На этом фоне нам будет стыдно за наши наряды.

— Если я не надену свои лохмотья сейчас, то где мне их еще носить? — с упреком проговорила Шарлотта. Она поднялась в экипаж и устроилась спиной к лошади. Возница крикнул, и они отправились.

— Пока! Ведите себя хорошо! — крикнул им вслед Сесиль.

Тон был издевательский, а потому Люси прикусила губы. Про «церковь и так далее» они с Сесилем имели достаточно неприятный разговор. Сесиль говорил, что человек обязан тщательно себя исследовать, а вот Люси не хотела этого делать. Он уважал честную веру, но считал, что честность есть следствие духовного кризиса, и он представить себе не мог, чтобы честность давалась нам по праву рождения и росла в нас вольно и свободно, как цветок навстречу солнцу. Все, что Сесиль говорил на этот счет, больно кололо Люси, хотя ее жених и источал толерантность каждой своей порой. Нет, Эмерсоны были не такие.

С Эмерсонами она встретилась после церкви. Перед храмом стояла череда экипажей, и коляска Ханичёрчей оказалась как раз напротив виллы «Кисси». Чтобы сэкономить время, они прошли к ней через газон и обнаружили отца и сына, которые курили в саду.

— Представь меня, — сказала миссис Ханичёрч дочери. — Если, конечно, молодой человек не считает, что мы уже знакомы.

Джордж явно считал именно так, но Люси проигнорировала эпизод у Святого озера и представила мать и Эмерсонов друг другу. Старший Эмерсон приветствовал дам с большой теплотой и сообщил Люси, как он рад, что она выходит замуж. Та ответила, что тоже рада этому обстоятельству, а потом, пока не подошли мисс Бартлетт, Минни и мистер Биб, перевела разговор в более безопасное русло и спросила отца, как ему нравится его новый дом.

— Отличный дом, — ответил он, но Люси заметила нотку смущения в его голосе. Раньше она не видела его смущенным.

Эмерсон объяснил:

— Уже потом мы узнали, что в дом собирались переехать сестры Элан и что мы, по сути, поломали их планы. Женщины не любят, когда с ними так поступают, и я серьезно расстроился.

— Думаю, здесь кто-то кого-то не так понял, — смущенно сказала миссис Ханичёрч.

— Нашему хозяину сообщили, что приедут люди совсем не такие, как мы, — вступил Джордж, который решил поддержать разговор. — Люди искусства. Он разочарован.

Повернувшись к Люси, старший Эмерсон спросил:

— Может быть, нам стоит написать сестрам Элан и сообщить, что мы отказываемся от дома? Как вы думаете?

— Да нет. Если вы уже приехали, то оставайтесь, — ответила она. Необходимо было сделать так, чтобы никто не стал открыто осуждать Сесиля, имя которого не называли, но чья роль в этом деле была всем известна.

— Так Джордж и говорит, — сказал старший Эмерсон. — Пусть, говорит, сестры Элан отправляются куда подальше. Хотя это и не вполне по-доброму сказано.

— В мире не так много добра, — проговорил Джордж, наблюдая за солнечными лучами, отражающимися от стекол проезжающих экипажей.

— Именно так! — воскликнула миссис Ханичёрч. — Именно так я и говорю. Стоит ли нам трепать друг другу нервы по поводу каких-то сестер Элан?

— В мире не так много добра и не так много света, — продолжил Джордж задумчиво. — Где бы мы ни стояли, мы отбрасываем тень, и не стоит в погоне за жизненными благами двигаться с места на место, ибо наша тень следует за нами. Выберите место, где вы не принесете никому вреда, и стойте там, сколько сможете, лицом к солнечному свету.

— О, мистер Эмерсон, да вы философ! — улыбнулась миссис Ханичёрч.

— Что?

— Я говорю, из вас получится изрядный философ. Надеюсь, вы еще не читаете лекции моему бедному Фредди?

Джордж радостно улыбнулся, и Люси поняла, что ее мать и Джордж отлично поладят.

— О нет! — ответил Джордж. — Это он мне читает лекции. И это его философия. Разница в том, однако, что он с этой философией начинает жизнь, а мне сначала пришлось ставить перед жизнью много вопросов.

— Что вы имеете в виду? Впрочем, не будем об этом. Не объясняйте. Фредди сегодня с нетерпением ждет вашего визита. Вы ведь играете в теннис? Как вам партия в теннис в воскресенье?

— Джордж не против тенниса в воскресенье. Джордж, с его образованием…

— Вот и отлично! — остановила старшего Эмерсона миссис Ханичёрч. — Джордж не против. Тем более не против я. Мистер Эмерсон, если вы придете вместе с сыном, мы будем очень рады.