На дне. Дачники - Максим Горький Страница 40

Замыслов (кричит в лесу). Господа! Пора домой!

Басов. Чудные здесь места, Яша? Хорошая прогулка, а?

Шалимов. Ты же все сидел, как сыч. Сидел и пил... и размок...

(В глубине сцены Соня повязывает платок на голове Двоеточия. Смех. Из леса, около ковра с закусками, выходит Замыслов, берет бутылку вина и стаканы и идет к Басову, за ним идет

Двоеточие, отмахиваясь руками от Сони.)

Басов (опускаясь на сено). Я и опять сяду... Наслаждаться природой надо сидя... Природа, леса, деревья... сено... люблю природу! (Почему-то грустным голосом.) И людей люблю... Люблю мою бедную, огромную, нелепую страну... Россию мою! Всё и всех я люблю!.. У меня душа нежная, как персик! Яков, ты воспользуйся, это хорошее сравнение: душа нежная, как персик...

Шалимов. Хорошо, я воспользуюсь!

Соня. Семен Семенович, позвольте!

Двоеточие. Будет! Насмеялись над стариком... Обиделся я... Хо-хо!

Басов. А, вино! Налейте мне. Как хорошо! Как весело, милые мои люди! Славное это занятие - жизнь... для того, кто смотрит на нее дружески, просто... К жизни надо относиться дружески, господа, доверчиво... Надо смотреть ей в лицо простыми, детскими глазами, и все будет превосходно. (Двоеточие стоит около пня и хохочет, слушая болтовню Басова.) Господа! Посмотрим ясными, детскими глазами в сердца друг другу - и больше ничего не нужно. А дядя - смеется... Он поймал молодого, веселого окуня... а я взял окуня и пустил его назад, в родную стихию. Потому что я - пантеист, это факт! Я и окуня люблю... а дядя утопил свою шляпу - вот!

Шалимов. Заболтался ты, Сергей!

Басов. Не суди - да не судим будеши... А говорю я не хуже тебя... ты человек красивого слова, и я человек красивого слова! Вот я слышу голос Марьи Львовны... Превосходная женщина... достойна глубокого уважения!

Шалимов. А мне не нравится эта митральеза... Я вообще не поклонник женщин, достойных уважения...

Басов (радостно). И это - верно! Недостойные уважения женщины - лучше достойных, они лучше, это факт!

Двоеточие. И что говорит!.. Будучи женат на такой, можно сказать, королеве...

Басов. Моя жена? Варя? О! Это пуристка! Пуританка! Это удивительная женщина, святая! Но - с ней скучно! Она много читает и всегда говорит от какого-нибудь апостола. Выпьем за ее здоровье!

Шалимов. Заключение весьма неожиданное! А все-таки Марья Львовна. ..

Басов (перебивая). Ты знаешь, - у нее роман с моим письмоводителем, это факт! Я видел, как он объяснялся ей в любви!

Двоеточие. Мм... об этом, пожалуй, лучше бы не говорить. (Идет прочь.)

Басов. О, да! Это секрет!

Калерия (подходит). Сергей! Ты Варю не видал?

Басов. Вот моя сестра! Моя милая поэтесса... Яков, она читала тебе свои стихи? О, ты послушай - очень мило! Так высоко всё! Облака... горы... звезды...

Калерия. Ты, кажется, выпил? да?

Басов. Всего один стакан.

Замыслов. Из этой бутылки.

Шалимов. Меня весьма интересуют ваши поэтические опыты, Калерия Васильевна.

Калерия. Вдруг я приму слова ваши как правду и принесу вам четыре толстейших тетради!

Шалимов. Не пугайте... я не робкий...

Калерия. Увидим.

Юлия Филипповна (в лесу поет). Пора домой... домой!..

(Калерия отходит в правую сторону, встречается с Соней. Замыслов идет на голос Юлии Филипповны. Басов подмигивает вслед ему и, наклонясь к Шалимову, что-то шепчет ему. Шалимов, слушая его, смеется.)

Калерия. Собираемся домой?

Соня. Да, все устали...

Калерия. Когда я выхожу куда-нибудь из дома, вместе со мной всегда идет какая-то смутная надежда... а возвращаюсь домой - я одна... С вами этого не бывает - да?

Соня. Не бывает.

Калерия. Будет.

Соня (смеясь). Мне почему-то кажется, что вы говорите грустные вещи с удовольствием.

Калерия. Да? Мне хочется покрыть тревожною тенью думы ваши ясные глаза. Я часто вижу около вас каких-то грубых, оборванных людей - и удивляюсь вашему бесстрашию перед грязью жизни... Вам не противно быть с ними?

Соня (смеясь). Ведь грязь у них на коже - она легко смывается мылом.

(Уходят в глубину, разговор становится неясен.)

Шалимов (вставая). Ты - злоязычен, Сергей... Смотри - сам муж...

Басов. Я?

Шалимов. Природа - прекрасна, но зачем существуют комары? Где-то тут я бросил мой плэд?

(Идет направо. Басов потягивается и мурлычет песенку. В глубине сцены Саша, Соня и Пустобайка собирают вещи. На левой стороне, около копны сена, появляется Варвара Михайловна, в руках у нее букет.)

Влас (в лесу). Кто едет в лодке, господа?

Басов. Варя! ты гуляешь? А я один. Все ушли.

Варвара Михайловна. Ты снова много выпил, Сергей...

Басов. Разве много?

Варвара Михайловна. Ведь тебе вреден коньяк. Потом будешь жаловаться на сердце.

Басов. Но я преимущественно портвейн... Не осуждай меня, Варя! Ты всегда говоришь со мной так жестко и строго, а я... я человек мягкий... я все люблю нежной любовью ребенка... дорогая моя, сядь здесь!.. И поговорим, наконец, по душе. Нам нужно поговорить...

Варвара Михайловна. Перестань! Уже собираются домой... Вставай и иди к лодке... ну, иди, Сергей!

Басов. Хорошо - иду! Куда идти? Туда? Иду...

(Идет, слишком твердо ступая ногами. Варвара Михайловна смотрит вслед ему. Лицо у нее суровое. Оглянувшись направо, она видит Шалимова, который тихо подходит к ней и ласково улыбается.)

Шалимов. Лицо у вас утомленное, глазки грустные... Вы устали?

Варвара. Михайловна. Немножко.

Шалимов. А я сильно устал... Устал смотреть на людей... И мне больно видеть вас среди них. Простите!

Варвара Михайловна. За что?

Шалимов. Вам, может быть, неприятны мои слова?

Варвара Михайловна. Я сказала бы вам это...

Шалимов. Я смотрю на вас, как вы молча ходите к этой шумной толпе и глаза ваши безмолвно спрашивают... И ваше молчание - для меня красноречивее слов... Я ведь тоже испытал холод и тяжесть одиночества...

Соня (кричит). Мама! Ты в лодке?