Взор синих глаз - Томас Гарди Страница 40

Эльфрида обошла дом кругом и приблизилась к двери. Она не постучала и не позвонила; и, так как, видимо, никто не собирался позаботиться о ее пони, Эльфрида провела его кругом двора, освободив от седла и уздечки, довела до загона и запустила туда. Затем она прокралась в дом на цыпочках и заглянула в комнаты на первом этаже. Ее отца нигде не было.

На камине в гостиной лежало письмо, адресованное ей, надписанное отцовским почерком. Она взяла его, вскрыла и прочла на ходу, пока поднималась на первый этаж, чтобы переодеться.

СТРАТЛИ, четверг.

ДОРОГАЯ ЭЛЬФРИДА!

Подумав еще раз, я решил не возвращаться сегодня, однако не собираюсь ехать дальше Уодкомба. Домой вернусь завтра после обеда и привезу с собой друга…

Очень тороплюсь, искренне твой,

К. С.

После того как она наскоро привела себя в порядок, она почувствовала, что немного ожила, хотя все еще мучилась головной болью. Выходя из своей комнаты, она столкнулась с Юнити на верхней ступеньке лестницы.

– Ох, мисс Эльфрида! Я, значит, твержу себе: в этом она вся! Нам и в ум не взошло вчерась, что вы эдак не воротитесь ночевать. Вы же не сказали нам ничегошеньки, что вы там остаетесь.

– Я собиралась вернуться домой в тот же вечер, но изменила свой план. Потом я жалела, что так поступила. Папа будет зол на меня, как думаешь?

– Лучше не рассказывать ему, мисс, – промолвила Юнити.

– Боюсь, я придерживаюсь того же мнения, – пробормотала она. – Юнити, скажешь ли ты ему обо всем, когда он вернется домой?

– Еще чего! И накликать на вас беду?!

– Я это заслужила.

– Нет, мисс, не буду, ей-богу, – отвечала Юнити. – Эка важность – такое ему сказывать, мисс Эльфрида. Я, значит, себе все твержу: хозяин-то наш возьми да и устрой себе самому выходной, а так как в последнее время он обходился куда как скверно с мисс Эльфридой, то она…

– Она последовала его примеру. Что ж, поступай, как ты считаешь нужным. И можешь ли ты, пожалуйста, подать мне легкий завтрак?

После того как она утолила голод, что даровал ей свежий морской воздух в своей победе над ее взбудораженным умом, она надела шляпку, вышла в сад и направилась к летнему домику. Присев около него, Эльфрида прислонилась головой к стене. Здесь она заснула.

Все еще пребывая в полусне, она бросила взгляд на часы. Прошло уже три часа, что она провела здесь. В тот же миг Эльфрида услышала, как у ворот, ведущих во двор пасторского дома, распахнулись обе створки и как колеса экипажа проехали по песку подъездной аллеи – вероятнее всего, некий первоначальный шум, который исходил из того же источника, стал причиной ее пробуждения. Следующее, что она услышала, был голос ее отца, зовущий Уорма.

Эльфрида незаметно прошла к дому, будучи скрыта от глаз живой изгородью из кустарников. Она слышала, что кто-то беседует с ее отцом, и этот голос не принадлежал никому из слуг. Ее отец и незнакомая особа смеялись вместе. Затем послышалось шуршание шелка, и показалось, что мистер Суонкорт и его компаньон или же компаньоны все вместе вошли в дом, так как ничего больше не было слышно. Эльфрида повернула назад, чтобы поразмышлять о том, кто бы могли быть эти друзья, когда она услышала шаги, и отец воскликнул за ее спиной:

– О, Эльфрида, вот ты где! Надеюсь, у тебя тут все было хорошо?

Казалось, сердце Эльфриды билось в горле, и она не ответила.

– Вернись-ка к летнему домику на минуту, – продолжал мистер Суонкорт, – я должен рассказать тебе о том, что обещал.

Они вошли в летний домик и облокотились на резные деревянные перила балюстрады.

– Ну, – промолвил ее отец, весь сияя, – угадай, что я хочу тебе сказать.

Казалось, что он до краев полон собой и ему нет ни малейшего дела до того, каково ее душевное состояние, и даже до того, как она выглядит.

– Я не могу, папа, – ответила она печально.

– Постарайся, дорогая.

– Я бы предпочла не угадывать, правда.

– Ты устала. Ты выглядишь изможденной. Эта поездка далась тебе нелегко. Что ж, а уезжал я вот зачем. Я уезжал, чтобы жениться!

– Жениться! – повторила она с запинкой, и у нее чуть было не вырвалось: «А я – чтобы выйти замуж». Минутой позже ее решение признаться во всем лопнуло, как мыльный пузырь.

– Да, и на ком, как ты думаешь? На миссис Тройтон, новой владелице имения, что начинается по ту сторону ограды, и ей же принадлежит старый особняк. Мы окончательно столковались с ней обо всем, когда я уезжал в Стратли несколько дней назад. – Он понизил голос, принял вид хитреца и продолжал веселым тоном: – Ну, теперь она твоя мачеха, и ты увидишь, что хоть она и не красавица, но у нее ты сможешь многому научиться. Она лет на двадцать старше меня, это прежде всего.

– Ты забыл, что я с ней знакома. Она навестила нас однажды, когда мы только-только здесь поселились, и стоило нам прийти к ней с ответным визитом, как нам ответили, что она уехала в дальнюю поездку.

– Разумеется, разумеется. Ну, какова бы ни была ее наружность, она самая превосходная женщина из всех, что когда-либо жили на свете. В последнее время она имеет в своем полном и безраздельном распоряжении три тысячи пятьсот золотых в год, да прибавь сюда наследство, вот эти владения, и, кстати говоря, огромное наследство перешло к ней от покойного мужа, ее вдовая часть, как это называют.

– Три тысячи пятьсот золотых в год!

– И огромный – ну, скажем, очень большой и симпатичный – дом в городе и родословная столь же длинная, как моя прогулочная трость; хотя это наводит на мысль, что ее состряпали с некоторым трудом, сделали уже задним числом после того, как семья разбогатела, – в наши дни люди покупают себе такие вещи точно так же, как они строят подобие старинных развалин и отливают античные статуи для новехонького дома в Бирмингеме.

Эльфрида слушала его краем уха и ничего не отвечала.

Он продолжал более медленным и вальяжным тоном:

– Да, Эльфрида, она богата по сравнению с нами, хотя у нее очень немного высоких знакомств. Как бы там ни было, а она хоть немного, но сможет представить тебя в свете. Мы намерены обменять ее дом на Бейкер-стрит на другой дом в Кенсингтоне ради твоего блага. Все сейчас именно там и селятся, говорит она. Начиная с Пасхи мы будем проводить в городе обычные три месяца – естественно, к тому времени здесь уже будет второй приходской священник мне на замену. Эльфрида, как ты знаешь, любовь давно осталась для меня в прошлом, и я честно признаюсь, что женился на ней ради твоего будущего. Почему женщина ее положения бросилась в мои объятия, один Бог знает. Но я полагаю, что ее года и некрасивая наружность пришлись слишком не по нутру лондонским джентльменам. С твоей красотой, если ты умно разыграешь свои карты, ты сможешь выйти замуж за любого. Конечно, будет необходима некоторая изобретательность, но теперь уже ничто не стоит преградою между тобой и титулованным женихом, вот как я это понимаю. Леди Люкселлиан тоже была всего лишь дочерью сквайра. Ну, теперь-то ты видишь, какой глупостью было твое старое увлечение? Но пойдем, она в доме, ожидает встречи с тобою. Все это тоже славно, словно пьеса, – продолжал священник, пока они шли к дому. – Я ухаживал за нею через вон ту изгородь из бирючины; не только здесь, конечно, но около нее мы прогуливались по вечерам, пока наконец не стали встречаться почти каждый вечер. Однако мне нет нужды посвящать тебя теперь во все детали – они весьма прозаичны, уверяю тебя. В конце концов в тот день когда мы с ней увиделись в Стратли, то решили пожениться без всяких приготовлений.