Страсти ума - Ирвинг Стоун Страница 35

Брейер представил господина доктора Фрейда как своего компаньона. Фрау Крелл предложила кофе. Атаксия [5]пациента явно обострилась после последнего визита. Зигмунд понял, насколько серьезен симптом в виде неровной, спотыкающейся походки. Брейер осмотрел икры пациента, попросил стакан воды и, размешав порошок бромида, сказал:

– Август должен быть прекрасным месяцем для вас, господин Крелл. Проводите день в саду. Побольше ходите. И, фрау Крелл, не волнуйтесь. Господина доктора Фрейда можно найти в больнице и днем и ночью, и он явится к вам немедленно, как только потребуется.

Когда Зигмунд вернулся домой, его ждал Натан Вейс, пунцовый от возбуждения.

– Зиг, я принял решение. Помнишь ту мать с двумя дочерьми, о которых я говорил с тобой? Я решил жениться на старшей. Завоевать нелегко, доложу тебе. Мне потребуется помощь от бывалого завсегдатая бульваров вроде тебя.

Ухажеру явно не везло. Девушке было двадцать шесть лет, и она уже отвергла не одного подходящего претендента. Она откровенно заявила Вейсу, что не испытывает к нему любви. Критиковала его манеры, его болтливость, его эгоцентризм: «Я центр моей вселенной». Настаивала на том, чтобы он полностью изменил себя как личность. Натан принес Зигмунду два письма и спросил, что он думает о ее характере на основании написанного ею.

– Судя по письмам, она разумная, рассудительная и вежливая, ответил Зигмунд. Но, как мне кажется, в ее почерке и оборотах мало женской утонченности.

– О чем ты говоришь? Она исключительно женственна. Мне нужно лишь зажечь ее своей любовью.

– Но ведь она тебе сказала, что не испытывает потребности в любви?

– Как она может знать, нуждается ли она в любви, не почувствовав ее? Все остается абстракцией, пока не найдется подходящий мужчина.

Зигмунд спокойно спросил:

– Натан, а ты уверен, что ты подходящий мужчина для этой Брунгильды? Она кажется сдержанной, требовательной и не очень уступчивой.

Спустя некоторое время Натан заявил:

– Я в отчаянии. Она стала скучной, беспричинно плачет, недовольна моим обществом. Я назначил близкую дату свадьбы, ее семья в восторге…

– Натан, девушка совестлива. Не нажимай на нее. Прислушиваться к добрым советам Вейсу не было свойственно. Он потратил тысячу гульденов на подарки своей невесте, вложил свои сбережения в мебель для своего будущего семейного дома, затем прибежал к Зигмунду, полный отчаяния.

– Зигмунд, когда я показал ей наш замечательный дом, она сказала: «Натан, а почему бы тебе не жениться на моей сестре?»

– Умоляю тебя, примирись с мыслью, что она не любит тебя, – настаивал Зигмунд. – Отправляйся в путешествие, вернешься со спокойным чувством…

– Я не хочу удаляться от нее. Я хочу быть около нее. Не могу примириться с фактом, что эта девушка отказывает мне. Согласен, она холодна и щепетильна; после свадьбы я смогу заставить полюбить себя, как я добивался успеха во всем остальном.

Свадьба состоялась. Перед свадебной поездкой Натан тепло обнял Зигмунда.

– Увидимся через две недели. Я задумал замечательное свадебное путешествие.

Все внимание доктора Фрейда сосредоточилось теперь на пациенте Брейера. Несколько раз его вызызали в Потц–лейнсдорф ради спокойствия, подстраховки. Ухудшения не было. Изнурительный зной раскалил узкие улочки. Воздух был неподвижен. Пациенты во внутренних дворах больницы вытирали пот своими полосатыми пижамами. На улице он увидел лишь одинокого грузчика с тележкой, перевозившего имущество еще одного семейства в предгорную деревеньку в Винервальде. Казалось, Вена обезлюдела. Затем последовал вызов в чертовски трудный день. Зигмунд был вялым, отчаявшимся и считал этот визит бессмысленным. Однако, войдя в дом Крелла, он понял, что заблуждался. Атаксия у господина Крелла резко обострилась: встав утром с постели, он потерял равновесие и упал на пол.

Впервые доктор Зигмунд Фрейд почувствовал, как необходим семейный врач. Его апатия исчезла. Он дал Креллу хлоралгидрат в качестве успокоительного. Когда тот начал захлебываться жидкостью, уложил его в постель, сделал холодный компресс на икры и массаж. После того как Крелл заснул, Зигмунд, успокаивая встревоженную жену, сказал:

– Это следствие летней жары. В следующие день–два он станет спокойнее.

– Благодарим вас, господин доктор, что вы приехали в такую тяжкую погоду.

Возвратившись в город, где Зигмунд оказался в четырех раскаленных каменных стенах, он тем не менее испытывал чувство удовлетворения, осознал свою полезность: придя в дом, где царили страх, отчаяние, он вышел из него, успокоив семью.

Он думал: «Бедняга, он умрет в такие же дни на следующий год. Я могу помочь ему только на короткое время. Почему же я ощущаю приток веселья, словно представляю какую–то ценность для этого мира?»

Отныне он понимал, почему многие врачи любят частную практику и питают теплые чувства к своим пациентам.

До возвращения Йозефа Брейера его вызывали в дом Крелла двенадцать раз. Господин Крелл отсчитал ему шестьдесят гульденов, по два доллара за визит, плюс оплата фиакра. Это была самая крупная сумма, которую Зигмунд когда–либо заработал. Сорок гульденов он отдал своей матери, оплатил счета книготорговца Дойтике, уладил полдесятка мелких долгов в больнице. У него осталось достаточно, чтобы послать Марте словарь, о котором она мечтала. Это было жалкое утешение для ночей, когда его плоть так стремилась к ней, что он выскакивал из кровати, одевался и бродил, словно слепой, по темным улицам, чтобы изнурить себя.

Воскресенья он проводил в читальне, где можно было спокойно читать и писать; не многие желали являться или были обязаны приходить в больницу ежедневно. К нему обращались за советом молодые аспиранты…

Натан Вейс 'вернулся на работу, но не навестил его. Впервые увидев его на совещании, Зигмунд спросил:

– Как обстоит дело с женитьбой? Натан смотрел в сторону.

– Бывает и лучше.

Через неделю, когда они встретились вновь, Натан кратко сказал:

– Я проклятый неудачник.

Однажды рано утром в комнату Зигмунда ворвался доктор Люстгартен. На нем не было лица.

– Ты слышал о Натане Вейсе? – закричал он. – Он повесился! В общественной бане на Ландштрассе!

Это был сокрушительный удар. Вся больница была потрясена. Уж кто–кто, а только не он мог покончить жизнь самоубийством! Выдвигалось множество доводов: его обманули с обещанным приданым; он растранжирил свои сбережения из–за семейной беды; был разъярен из–за отвергнутой любви… Зигмунд не верил ни одной из этих выдумок. Он не мог говорить со своими коллегами о Натане. Вместо этого он подробно изложил Марте всю историю. Затем с Йозефом Брейером обсудил вероятную причину самоубийства.

– Это самая мистическая болезнь из всех, – сказал Йозеф, – почти невозможно поставить диагноз.