Книга о Небе - Кодзиро Сэридзава Страница 34

Третье: полагая, что пока что уладил отношения между государствами. Бог приступил к реформам внутри отдельных стран и прежде всего начал с Японии… Эта Страна восходящего солнца возгордилась тем, что разбогатела, но душа ее не стала богаче, и у людей, стоящих наверху, растлились души. Решив начать исправление с этого, Бог-Родитель с началом эпохи Хэйсэй [9]сильно топает над головами негодяев-коррупционеров и стремится облегчить жизнь людей, находящихся внизу.

Четвертое: Бог-Родитель, считая всех без исключения людей Своими чадами, разделил между ними поровну свой дух. Именно поэтому все люди: будь то добрые, будь то злые, будь то нищие, будь то императоры — равно Его возлюбленные чада… Так Он говорит. А Бог не может ошибаться. Поэтому все люди — братья. Каким бы ни был цвет их кожи — белым, желтым или черным… Если они это поймут, то смогут жить в мире и стать счастливыми… Так как Бог-Родитель впервые в истории спустился на Землю и помогает человечеству, счастье обязательно будет ему даровано. И это уже не за горами… Да. Ведь ты сам только что был свидетелем конца Советской России!

Слушая длинную речь Жака, я вдруг живо вспомнил те дни, что мы провели в снежных горах Отвиля много лет тому назад.

Он, кого называли гениальным ученым, был ревностным католиком. Каждый день во время обязательных оздоровительных прогулок мы вчетвером — Морисон, Жан и я по тропинке в снегу взбирались на невысокий холм, который называли нашим храмом, пели церковные гимны и молились Богу.

Все четверо, хоть и не тяжело, но были больны туберкулезом легких, против которого не существовало средств лечения, у нас была только слабая надежда на то, что мы чудесным образом спасемся, живя в горах на высоте свыше тысячи метров, и Богу мы молились очень серьезно…

Я, неверующий, не раз спрашивал у Жака, правда ли, что существует Бог, но он хранил молчание и не отвечал на мои вопросы.

И вот теперь, когда он, закончив свой длинный рассказ, протянул мне руку, я сказал:

— Прекрасно. Действительно Бог существовал в реальности.

Он молча обнял меня, и мы стояли обнявшись, без слов, со слезами на глазах.

Это были вовсе не старческие слезы, а по-настоящему чистые слезы, слезы радости и благодарности Богу за то, что человек — достойное творение.

Когда мы оба, вытерев слезы, посмотрели друг на друга, я спросил Жака об Истинном мире, в котором он живет. Так как для нас, людей. Истинный мир — это мир смерти, то в нем много неопределенного, того, что мы не можем понять.

Жак, печально и внимательно посмотрев на меня, ответил не сразу. Наконец он сердито сказал:

— Разве ты, в отличие от других живых людей, не бывал много раз в Истинном мире?

— Но это было скорее похоже на сон.

— Разве ты трижды не писал об этом? Будь это сон, ты бы никогда не смог так написать.

— Послушай внимательно… Ты мертвый человек. Уж не привидение ли ты?

— Может быть, и привидение. Но так же, как, будучи живым, я получил от Великой Природы на время физическое тело, теперь я получил от нее тело духовное. Посмотри, у меня две ноги… Я не привидение, успокойся.

— Духовное тело? Вот оно что, а выглядит как физическое…

— Я берегу его как незаслуженный дар и потому называю духовным, если бы люди понимали, что драгоценное физическое тело получают от природы на время, они бы бережно обращались с ним и тогда бы, наверное, не болели.

— Получив в дар духовное тело, что ты делаешь сейчас?

— Продолжаю исследования, которыми занимался и до сих пор.

— Что? В Истинном мире, куда попал после смерти, продолжаешь те же исследования?.. Все мои друзья умерли, значит ли это, что они тоже — те, кто не пожелал возродиться вторично, — как и ты, продолжают ту же работу, что и при жизни?

— Конечно… Все так.

— Выходит, эффективность ваших исследований и работы неустанно повышается?

— В Истинном мире у людей отсутствуют эгоизм и алчность, они по-настоящему увлечены своей деятельностью, поэтому все добиваются успехов и эффективность их исследований возрастает… И результаты влияют на многое в Мире явлений: на науку, на исследования, на работу… Они способствуют прогрессу и развитию… Но люди не знают об этом. Это не только беспечность, но и нечто более досадное.

— Но ведь узнать об этом трудно.

— Ты существуешь литературным трудом. И одна из твоих обязанностей — сделать так, чтобы люди узнали об этом. Может быть, поторопишься? Ведь в результате и люди тоже начнут критически себя оценивать, поймут, сколь они эгоистичны и корыстолюбивы, и это приблизит их к жизни в радости, которую желает им от всего сердца Великая Природа. Прошу тебя!.. Я сегодня задержался, чтобы сказать тебе об этом.

— Согласен… Кстати, я хотел у тебя спросить… Госпожа Родительница как-то сказала мне, что и моя жена здесь присутствует, но почему же она, подобно тебе, не является сюда в духовном теле? Может быть, я пока не заслужил?

— Вряд ли… Я не знаю. Может быть, у Великой Природы свои соображения.

— В Истинном мире так много людей, которые были мне близки и которые пребывают в духовных телах. Почему ни один из них не посетил меня?

— Потому что плотность воздуха в Истинном мире и в Мире явлений различна. Даже у особо одаренных Великой Природой людей вроде тебя ослабевало сознание — они не могли там долго находиться.

— И все же удивительно, что, вопреки всему, ты спокойно существуешь в этом мире. Что ты для этого сделал?

— Ничего особенного… Все само собой.

— И все-таки энергия твоего тела… Энергия святого тела — огромна, не так ли?

— Лучше подумай о себе… Разве ты, находясь, казалось бы, на пороге смерти, за эти годы не написал и не опубликовал по книге в год, как будто не существует ни жизни, ни смерти? Это потому, что ты честно выполнял обязанности, возложенные на тебя Великой Природой… И я так же. Я только выполняю то, что велит Великая Природа.

— Вот как! И все-таки…

— Ну, обязанности ждут! Приступай к работе! — С этими словами Жак исчез.

Я был растерян. «Работа, работа», — настойчиво звучало где-то, так что даже хотелось заткнуть уши.

Что касается моей работы, мне было приказано: «Помогай силой своего пера делу Спасения Человечества Великой Природой».

Это началось примерно десять лет назад, и так как помогать силой своего пера означало писать, то я ежедневно, уединившись в своем кабинете, склонялся над письменным столом.

По правде говоря, у меня у самого не было ничего, о чем я хотел или обязан был бы написать, и поэтому я был растерян, но однажды заметил, что моя рука с пером движется и что-то пишет. Несомненно, писала за меня Великая Природа.