Консервный Ряд - Джон Эрнст Стейнбек Страница 31

Весь Консервный Ряд, да, пожалуй, и весь Монтерей почувствовал, что наступила пора перемен. Можно не верить в приметы и предзнаменования. Никто в них и не верит. Но шутить с ними все-таки не годится, да никто и не думал шутить. Обитатели Консервного Ряда, как все другие люди, не верили приметам, но вряд ли кто из них прошел бы под лестницей и раскрыл дома зонтик. Док был настоящий ученый, чуждый суеверию, но когда он, придя поздно вечером домой, обнаружил на пороге гирлянду белых цветов, он слегка поежился. Большинство в Консервном Ряду просто не верило подобным вещам, хотя и жило с ними бок о бок.

Мак не сомневался, что Королевская ночлежка долгое время была во власти черных сил. Он вспоминал неудавшуюся вечеринку во всех подробностях и видел мысленным взором злой рок, тучей клубившийся над Западной биологической, и в каждой щелке затаившуюся беду. Он знал: если попадешь в такой переплет, заройся под одеяло и жди, пока наваждение исчезнет. Сопротивляться ему нельзя. Хотя, конечно, Мак суеверным не был.

Но вот в Консервном Ряду проклюнулся первый росток удачи и пустил побеги по всем окрестностям. Доку стало неслыханно везти с приятельницами. Причем сам он палец о палец для этого не ударил. Щенок в Королевской ночлежке рос, как на дрожжах, а имея в прошлом тысячу поколений ученых собак, принялся учить сам себя. Милочке стало противно делать лужицы на полу, и она скоро привыкла выходить во двор. Она росла умной и красивой собакой. Чумка не оставила у нее никаких следов.

Доброе веяние распространялось, как газ, по Консервному Ряду. Дошло до ларька Германа, торгующего котлетами с булкой, и дальше до отеля «Сан-Карлос». Его ощутили Джимми Бручия и Джонни-буфетчик. Щеголь Енея тоже ощутил его и включился в озорную войну с тремя загородными полицейскими. Проникло оно и сквозь стены окружной тюрьмы в Салинасе, где жил припеваючи Гай, проигрывая шерифу в шашки все партии: его вдруг укусила какая-то муха, он загордился и перестал проигрывать. Вследствие чего потерял привилегии, но зато опять обрел самоуважение.

Ощутили это веяние и морские львы, их лай приобрел виртуозность и тембр, которые обрадовали бы и святого Франциска. Школьницы, зубрившие катехизис, стали вдруг отрывать головы от страниц и без всякой причины хихикать. Если бы кто изобрел электрическую ищейку и с ее помощью обнаружил источник всеобщей радости, то этим источником наверняка оказалась бы Королевская ночлежка. Источник этот бил, как говорится, ключом. Мак с ребятами излучали сияние. Джонс как-то сидел на стуле, вдруг ни с того, ни с сего соскочил; отстучал чечетку и снова сел. Элен все время чему-то улыбался. Радость выплескивалась через край, и Мак с трудом сдерживал ее, направляя в нужное русло. Эдди, работавший в «Ла Иде», чуть не каждый день пополнял вожделенный погребок. Он перестал сливать в свой кувшин оставшееся в стаканах пиво. От этого у коктейля отбивается крепость, объяснил он.

Сэм Мэллой посадил вокруг своего котла ипомею. Сделал тент, и они с женой по вечерам сидели под ним. Миссис Мэллой вышивала тамбуром покрывало на постель.

Радость пришла даже в «Медвежий стяг». Дела у Доры шли успешно. Нога у Филлис Мэй почти срослась, и она могла вот-вот приступить к работе. Ева Фланеган вернулась из Ист-Сент-Луиса и была счастлива, что вернулась. Там было очень жарко и совсем не так весело, как ей помнилось. Но тогда она ведь была моложе, наверное, потому и было весело.

Правда о вечеринке не сразу осенила общество. Не сразу расцвела лазоревым цветом. В глубине души люди, конечно, знали правду, но дали ей созреть. И она созрела, как куколка в коконе.

Мак был человек здравомыслящий.

— Прошлый раз перестарались мы с этой вечеринкой. Так не делается. Надо сидеть сложа руки и ждать, пока все получится само собой.

— Ну и когда же это будет? — с нетерпением спросил Джонс.

— Не знаю, — ответил Мак.

— Это будет сюрприз? — спросил Элен.

— Думаю, да. Это ведь самое лучшее, — ответил Мак.

Милочка принесла ему теннисный мяч, который где-то нашла, Мак взял его и бросил в открытую дверь. Милочка побежала искать его в траве.

— Вот если бы знать, когда у Дока день рождения, мы могли бы устроить ему праздник.

У Мака отвисла челюсть. Элен постоянно удивлял его.

— Боже ты мой, Элен! — воскликнул он. — Это идея. На день рождения ведь можно дарить подарки. Как раз то, что надо. Узнать бы, когда у него день рождения.

— Проще простого, — сказал Хьюги. — Пойти и спросить.

— Черт, — сказал Мак. — Он сразу сообразит, что к чему. Ты спрашиваешь у парня, когда у него день рождения, а сам только что устроил ему праздничек вроде нашего, да ведь он сразу смекнет, что у тебя на уме. Наверное, мне надо пойти к нему вроде как на разведку, но о главном помалкивать.

— И я с тобой, — сказал Элен.

— Ни в коем случае, если придем вдвоем, он сразу насторожится, вдруг мы опять что-нибудь такое затеяли.

— Но ведь это же я придумал, — сказал Элен.

— Знаю, — сказал Мак. — Ну и что? Когда все устроим, я, конечно, скажу Доку, что это твоя идея. Но идти лучше мне одному.

— А он как — не сердится? — спросил Эдди.

— Док в порядке.

Мак застал Дока в нижнем этаже. На нем был длинный резиновый фартук и резиновые перчатки, чтобы защитить руки от формальдегида. Он вливал в вены и артерии маленьких акул цветные растворы. Работала шаровая мельница, готовя синюю жидкость. Красная жидкость уже была в пневматическом шприце. Умные пальцы Дока работали четко, игла сразу попадала в вену; нажим на собачку, и сжатый воздух гонит в вены красную краску. Готовых акул Док складывал в аккуратную стопку. Ему надо будет пройтись по ним еще раз — влить в артерии синюю жидкость. Из этих акул получаются отличные препараты.