Рассказы на ладони - Ясунари Кавабата Страница 31
Рассказы на ладони - Ясунари Кавабата читать онлайн бесплатно
— Это ведь твоя мать была?
— Да.
— Похоже, что твой братишка стал читать газеты раньше, чем появился на свет.
Девочка стала утвердительно кивать головой — словно ласточка. Он улыбнулся и снова пошутил: «У тебя в роду были самураи. Это так здорово!»
Дело в том, что во время своих путешествий в баню рано или поздно он должен был обратить внимание на странную табличку на дверях девочкиного дома: «Окияма Канэтакэ, потомок самурая из княжества Датэ». Каждый раз он не мог сдержать горькой усмешки — вот ведь какое время настало: потомок самурая в этом скромном наёмном домике под Токио… Единственное, что ему приходило в голову в связи с самураями, был фильм под названием «Янагава Сёхати», который он от скуки посмотрел во время деревенского отдыха. Поэтому когда он понял, что слова о Янагава Сёхати, сказанные женщиной в бане, принадлежат жене потомка самурая, он рассмеялся во весь голос. Жизнь потомков самураев, эта жизнь, в которой младенец балуется газетами и книжками с картинками, стала ему слишком понятна. Жена потомка самурая вряд ли знала о предках мужа больше, чем можно было увидеть в кино. А эта девочка выпорхнула из своего родовитого дома, словно ласточка… Но ласточки таких шуток не понимают.
«С цветом ты поработала хорошо, но линия должна быть свободнее. Забудь, что у тебя в роду были самураи». Он хотел сказать: ты только посмотри на линию своих растущих от живота персиковых ног! И на третью его шутку девочка рассмеялась — словно белый цветок.
— Если тебе нравятся картинки, приходи ко мне. У меня этих книжек с картинками — сколько хочешь.
— А сейчас можно?
Он утвердительно кивнул, и девочка решительно последовала за ним. Он шёл, глядя под ноги, и чтобы хоть как-то скрыть горькую усмешку, насвистывал какую-то песенку. Вдруг до него по-настоящему дошло, что и в этой девочке течёт самурайская кровь. Всё её поведение свидетельствовало о том, что она хотела ощущать себя именно так. Собрать вокруг себя этих неопрятных девчонок и рисовать акварелью; заигрывать с художником и окликнуть мать; покинуть подружек и одной отправиться в его дом…
Художник грубо схватил её за плечо, как будто хотел сокрушить её самурайское прошлое.
— Я нарисую твой портрет.
— Правда? Вот здорово!
— Правда. Сегодня я нарисую тебя в этом белом наряде. Но ты, наверное, была на выставках и должна знать, что вообще-то художник не может по-настоящему хорошо нарисовать тело, если оно не нагое. И если ты не разденешься, как я смогу передать твою красоту? В следующий раз ты ведь будешь позировать мне голой?
Девочка кивнула, но лицо её было испуганным — как у невесты. Он тоже вздрогнул — будто в него вонзили иглу. Он тоже показался себе самураем. Ведь он остался с ней вдвоём в студии, но ощутил в себе благородство воина. Хотя ему хотелось оскалиться и поглотить её всю — начиная от стеблей её ног. Словно тот малыш, который пожирал газеты.
[1929]
Его присутствие в зале ожидания третьего класса на Токийском вокзале требует некоторых пояснений. Буду предельно краток и скажу лишь, что эта женщина назначила ему свидание именно там. Он возражал, заявляя, что третий класс не может иметь с ней ничего общего.
— Первый класс или там второй — это нормально, там и специальная женская комната предусмотрена, но вот третий… Кроме того, там мы будем бросаться в глаза.
— Неужели я способна привлечь такое внимание?
Он принял её скромность за чистую монету.
Он не принадлежал к тому сорту мужчин, которые бегут на свидание в зал ожиданий третьего класса сразу по прибытии на вокзал. До пяти часов оставалось ещё пятнадцать минут, и он привычно направился в зал пассажиров первого-второго классов. Там за небольшой выгородкой показывали видовой фильм об островах Мацусима. Тут он вспомнил про своего старинного приятеля из Осака и написал ему письмо. Бросив на ходу письмо в почтовый ящик, он отправился в зал третьего класса.
Никаких фильмов там не показывали. Вряд ли кто мог заподозрить здешних пассажиров в том, что они вдруг отправятся в Мацусима. Всюду стояли стайки провинциальных школьниц, которые, судя по всему, приезжали в столицу на экскурсию. Чтобы оставаться незамеченным, он уселся на скамейку за ними. На скамейке перед ним лежала островерхая соломенная шляпа с широкими полями — такие шляпы носят паломники. На шляпе были обозначены те семь мест, которые предполагал посетить паломник.
От этих уложенных в семь строчек иероглифов ещё пахло тушью. Из-под чёрных одежд паломника высовывалось белое бельё. На коленях провожавшего его монаха была развёрнута цветная карта святых мест острова Сикоку. Поглядывая в неё, паломник кивал в ответ на пояснения монаха. Огромные — скрывавшие даже брови — тёмные очки паломника как-то не вязались с его старческим обликом.
Глядя на новёхонькую шляпу, наш герой думал о том, что она имеет мало общего с тем древним маршрутом, по которому путешествуют паломники не одну сотню лет. Неизвестно, какое дело паломнику до святых мест, но старик был, безусловно, счастлив, отправляясь в долгожданное путешествие. К пониманию счастья влюблённого радость старика вряд ли имела отношение; хотя, если вспомнить, разве его собственные дед с бабкой не совершили точно такого же паломничества? И в его собственных ушах разве до сих пор не звучит тот давнедетский звук колокольчика в руке проходивших через их деревню паломников?
Он настолько разволновался в ожидании появления женщины, что никак не мог сосредоточиться.
Она же, похоже, является дамой весьма опытной в любовных делах — недаром решила, что в третьем классе они будут незаметнее…
Наверное, она делит мужчин на тех, кому следует назначать свидание в первом классе, и тех, кому — в третьем. И смеётся над ними.
Далее ему в голову пришла идиотская фантазия, что вот сейчас она собралась встретиться с мужчиной второго разряда — и он прошёл в зал ожидания первого-второго классов. Успокоившись, он отправился обратно, и тут его чуть не смяла толпа.
Полицейские вели паломника с монахом — они были арестованы.
«Вы полагаете, что я женщина, которая путешествует вторым классом. И в этом нет ничего удивительного, потому что я давным-давно изображаю из себя женщину именно второго класса. А вчера я по нечаянности проговорилась и назначила встречу в третьем. Я вернулась домой и призадумалась. И пришла к заключению, что те мужчины, которые держат меня за даму второго класса, мне больше не милы».
Он получил это письмо, когда, измученный бесплодным ожиданием, вернулся с Токийского вокзала домой.
Она делает вид, что презирает себя, но на самом деле — зло смеётся над ним. В любом случае, сам он не имеет никакого отношения к этой третьестепенной жизни. Именно поэтому от паломника с монахом у него и осталось такое романтическое впечатление.
И он никак не хотел поверить в то, что эти люди — просто переодетые преступники. Точно так же, как и в то, что эта женщина принадлежит к третьему классу.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments